Есть на земле два вида пьянства:
Один – когда несёшь ты чепуху,
Предавшись яростному чванству,
Как стихоплёт – бездарному стиху;
Другой – когда рассудок трезвым
Остался, но коварный алкоголь
Молчанье даром бесполезным
Счёл, обратив молчанье в ноль.
И ты рассказываешь тайны,
Заранее раскаиваясь в том,
Что твой язык – враг окаянный –
В тот час болтал не только о пустом.
Сосед соседу откровенность
Дарил, как шоколадное яйцо,
Как яд, что вводят внутривенно,
Как снег, что небо сыплет на лицо.
Он тосковал, он вспомнил юность
И девушку, которую любил.
Он не обрёл за годы мудрость.
Он плакал, словно мальчик, и курил.
Его любимую какой-то
Подлец увёл, ни капли не стыдясь,
И утопил её в болоте,
И показал на дне болота страсть.
Он не любил её, конечно,
Хотя был горячее всех огней,
А тот, что был покинут, песню,
Как прежде, пел с надрывом лишь о ней.
Не понимал он, чего ради
Встречать рассвет, навек предавшись сну,
И в ослепительной прохладе
Ночной утратил звёзды и луну.
Он на другой женился вскоре –
Она его любила больше всех,
Но он принёс ей только горе,
И это был его невольный грех.
Стонало сердце, совесть ныла
За то, что он любовь принять посмел
От той, что так его любила,
От той, что полюбить он не сумел.
Он плыл по волнам монолога
О жизни, об ошибках, о любви.
Сосед в бокал смотрел и только
Порой шептал задумчиво: «Плыви!»