Летели под колёса мили,
и на подъёме выл мотор.
Забытый спирт стоял в трактире,
где окорок свалил забор.
Я был как стёклышки пенсне —
прозрачен, чист и гладко выбрит,
но что-то ойкало во мне,
как время часикам на бивни.
Да, тридцать первое число.
Сидеть бы дома в кольцах дыма,
где вдоволь на столе всего,
и душу греет смех любимой.
Ах, чёрт не брат, бог не префект,
работа - не гульба на свадьбе,
Не с череды бегущих лет
в доходы каплет пенсий ради.
Да, я работал в новый год.
Хоть и не близко от Одессы,
но кто сегодня разберёт
вставную челюсть стюардессы.
Бней-Брак не так уж далеко
и там живут не фарисеи,
но где шоссе и где вино?
Я за рулём, как все плебеи.
За поворотом ждёт форпост.
Досмотр формальный и семейный.
Как вдруг солдатик, в шину гвоздь:
"Постой батяня! Годик юбилейный!"
И мы с двенадцатым ударом:
я, пассажиры и солдаты —
на грудь "Кеглевича" с угаром
приняли, закусили матом.
_________________________________
Так от Бней-Брака до Ерушалайма
стояла пробка, брызгало шампанское,
по небу в облаках гуляла тайна —
плыл новый год на царство Шамаханское.
------------------------------------
Местом древнего Бней-Брака принято считать холм около дорожной развязки Месубим, южнее Рамат-Гана, на территории современного парка Аялон[1]. Название этого перекрёстка также связано с упомянутой историей из Пасхальной Агады, где говорится о том, как рабби Акива с другими мудрецами праздновали (на иврите — месубим, буквально — «сидели облокотившись») Песах в Бней-Браке.