Соскребаю себя со стен.
Вещества загрязнили структуру вен.
Я словно взял свое тело в плен,
Угрожая худшим, но встал с колен.
Поняв суть, выйти за предел –
Цель, голосившая, как хор сирен.
Этот путь надо мной довлел;
Я кричал во сне и кричал со сцен.
Я не то чтобы вырос, но повзрослел:
Метаморфозы и череда измен.
Я стал тем, на кого из окна смотрел,
И отбросил кожаный манекен.
Плоть – инструмент, мой – окоснел;
Растираю кремами и маслами.
Я – инороден, поэтому – заболел;
Спросишь, как, – поведу плечами.
В моем море сети, мусор и пластик.
Я кусаю свои мазутные члены.
Жизни назад я сказал: «Согласен.
Я согласен вступить в Геенну».
Котята в колодцах, и гибнут птицы,
Здесь войны и землетрясения.
Кто-то всегда зайдет за границы,
На кого-то продолжат гонения.
В этом Аду я горю душою, плакаю и
Сочиняю кровавые сказки-были.
Мир рассекаю китами, бродягами,
Обитый наростами костяными.
Научился: чувствую боль оттеночно,
Различаю вопли сторонних ртов.
Говорю, что люблю в кофе пеночку,
А сам разрываю грудной покров.
Исповедь – форма общения с миром;
Каюсь, общаюсь с ним ежечасно.
Сколько в ребенке должно быть силы,
Чтоб заглянуть за чудища маску?
И монстр Геенна – есть Божья тварь,
Стремится жить, и влечет – создать,
Развиться и выступить через край;
Как и у всех, есть страх – погибать.
Наша Вселенная сознает самое себя,
Наш мир – один из истоков силы,
Люди – один из истоков мира, взгляд –
Есть исток человеческой жилы.
Фрактально устройство, оно логично.
Из панциря вылезти – обязательно.
Тот манекен нем, не сир и статичен;
Я отрекся от него бессознательно.
Кто я теперь? Убог, у Бога за пазухой.
Мир вызывает сочувствия слезы.
Узнал, как смирить_ся, здравствовать:
Не виноват, если отравлены лозы,
Не виноват, если в тебе крушения,
Не виноват, если твой Ад создан
Вместе с Любовью, если явления
Твоего нутра безобразны, росстань
Порождать заставляет мучения душ.
Мир не решал, каким быть, он – ожил,
Как не выбирал своей сути – муж.
Этот Ад и Я сам – твои дети, Боже.
Этот Ад и Я сам – твои дети, Боже.
Быть чистейшими мы не можем.
Благословляя, ты руки возложишь:
В нас сакральный смысл заложен.
Помоги нам к нему прийти.
Ты – создатель, теперь нам – быть.
Как – решаем совместно, и
Все, что можем, – лишь облегчить
Переживания о настоящем.
Кто-то мечтает о Рае парящем,
В небе взгляд различает манящий.
А кто-то – жить только начал.
Будь – с ним.
Видение мира как Божьего творения – обычно. Я так и пишу, но есть одна деталь. Я назвал мир Адом и сказал, что Ад – Божья тварь, которая, как и все, хочет жить, в которой происходят страшные процессы, в которых этот Ад не виноват, потому что его таким создали. Вот я отношусь к людям с милосердием, принимая и добро, и зло в них. А Ад – штука ужасающая, ее не хочется принимать, она полна жестокости и несправедливости, но... это как человек, только следующий фрактал. Ад хочется отделить, назвать творением Дьявола, но он ничем не отличается от любой другой Божьей твари. Вот вроде бы обычная мысль, но что-то есть в этой формулировке... Я не верю в Ад как в средоточие исключительного зла, мне кажется, наш мир на Ад вполне походит. В итоге получается такая игра понятий.
Дьявол и совершенный Ад не существуют – этими понятиями назвали все отрицательное, что нашли в человеке и устройстве мира. А Бог – есть создатель, не средоточие добра и света, а именно создатель всего. Его мотивы – уже другой вопрос, тут вполне может быть стремление собрать положительную энергию, то есть путь по морали – то, чего он хочет от людей. А может, и нет. Не знаю. Но я понял, как Ад принять. Странные чувства.
04–05.12.19