Июнь 1974 года. Чукотка - Анадырь. Отслужив в армии и уволившись в запас, десять бывших воинов славной хозроты и я в их числе, с базы дальней авиации, решают "срубить" деньжат, чтобы не ехать с пустыми карманами домой. Для этого мы устроились грузчиками в местный смешторг и были сразу же направлены в навигацию на разгрузку барж в пос. Усть –Белая, стоящий на реке Белой и являющийся перевал базой для местных геологоразведочных и золотодобывающих партий, а также центральной усадьбой местных оленеводов.
Усть – Белая – старинное село в Анадырском районе, с населением около 800 человек, основанное в 19 веке купцом Никулиным В.З., куда вскоре переехали оленеводы из ближайших стойбищ. Добраться до села можно только на вертолёте, на котором нас туда и привезли, попутно загрузив тонну тепличных овощей для жителей посёлка.
Приземлившись и начав разгрузку вертолёта, мы тут же были атакованы миллионами комаров, которые просто стеной, на подобии серого тумана кружили в воздухе.
За 20 минут, пока мы выгрузили товар, наши лица превратились в опухшую маску и открытые части тела невыносимо чесались. Господи, неужели нам придётся целых два месяца терпеть этот ужас! Два человека из нашей бригады, тут же сели обратно в вертолёт и полетели обратно, сказав, что не в силах такое терпеть. Остальные решили рискнуть и остаться, поскольку нам обещали неплохо платить по 1000 рублей в месяц, что в те времена было очень большими деньгами.
В конторе смешторга, нас просветили, что комар – не самый страшный представитель местного гнуса, вот мошка, москиты и оводы, куда страшней. Комар просто кусает и сосёт кровь, а мошка своими маленькими челюстями грызёт кожу и заносит инфекцию. Москиты и оводы и того хуже – они откладывают яйца под кожу, где вылупившиеся личинки, пожирают плоть. Правда, успокоили нас аборигены, овод кусает только оленей, москит держится всего сутки, а мошка зверствует только две недели, можно и потерпеть.
Тут же нас проинструктировали о мерах безопасности – ходить всегда в плотной одежде, с застёгнутыми рукавами и сапогах, категорически никогда не снимать накомарники и без крайней необходимости(туалет), не раздеваться.
Одев выданные накомарники, мы пошли по центральной улице в сторону здания интерната, где 9 месяцев в году жили и учились дети оленеводов, а летом квартировали командировочные. Безрадостная картина удручала. Возле каждого входа в здание, стояла дымокурня, отпугивающая комаров и мошку. Всё некоренное население было в накомарниках и только чукчи были без них и легко одеты. Вековой иммунитет, наверно сделал их кровь несъедобной для комаров и они их не трогали. Кое-где валялись трупы бродячих собак, до смерти загрызенных гнусом. В самом интернате на каждой двери и кровати висела противомоскитная сетка, что сильно облегчило нам жизнь. Кушали мы в накомарниках, приподнимая его каждый раз, когда несли пищу ко рту. На своём примере мы убедились, что человек быстро ко всему привыкает и, через неделю, мы уже не обращали внимания на комаров и не замечали накомарник на голове, до такой степени, что обнаруживали его только тогда, когда совершённый плевок вдруг повисал на сетке прямо перед глазами. Купаться просто так в реке Белой, конечно было невозможно и администрация торга, раз в неделю вывозила нас по очереди на моторной лодке на купание на середину реки, где на скорости ты раздеваешься и ветер сдувает комаров. Ныряешь на ходу и развернувшаяся лодка быстро подбирает тебя и снова набирает скорость, сдувая гнус. Хуже было с туалетом, он был общим на улице и своё "дело" приходилось выполнять в максимально сжатые сроки, дабы не привести в негодное состояние своё седалище. В первый же день, посетив данное заведение с романтическим названием "сортир", я попал в неприятную ситуацию. Быстро скинув штаны я торопливо начал делать своё "грязное дело", как вдруг в помещение заскочила миловидная молодая чукчанка и приветливо улыбаясь, бесстыдно присела на соседнее "очко". Я чуть не выпал в осадок, но что делать не знал, надо было срочно закончить начатое. Девушка что-то весело спросила, типа откуда я приехал, зачем и что, мол, ближе познакомимся на танцах в клубе. После чего так же беззаботно вскочила и, натянув штаны, выскочила наружу. Куда уж ближе знакомиться, подумал я, уходя следом.
Уже позже, более близко пообщавшись с чукчами и немного узнав образ жизни и поведения коренного населения, я понял, что у них практически нет такого понятия как стыд. Им в принципе стыдиться нечего. Веками уклад их жизни был такой, что там напрочь отсутствовали преступления. Воровать не у кого – всё общее. Изменять не получится, это разрешено традициями. Драк, ссор, а тем паче убийств, практически нет. Ну, разве что, если будет внешний враг, но это другое дело. В стойбище туалетов нет, захотел по нужде выскочил из яранги, отошел на пару метров и делай своё дело. Никто на тебя внимания не обратит. Переодеться там, помыться или сексом заняться, тоже негде кроме общей яранги. Всё у всех на виду и считалось обычным бытовым явлением, как у нас зубы почистить. И так делали все и всегда. Откуда тогда стыду взяться?
Работать в первые дни было очень тяжело. Наша задача заключалась в том, чтобы поднять груз с трюма баржи у причала и отнести его в грузовик, который потом разгрузить на складе. Механизации не было никакой и ящики и мешки приходилось выносить на плечах наверх по крутому трапу, установленному под углом 45°. Мешки с крупами, мукой и сахаром были, не в пример нынешним. Стандартный мешок был тяжелее и весил 70кг. Поэтому в первые дни к концу смены, мы еле дотаскивали ноги до кровати и без чувств падали на неё. Но наша армейская закалка помогла нам выдержать и через неделю, наши тренированные ноги уже легко выносили нас наверх, а вечерами уже было желание сходить на танцы и поискать зазнобу, дело-то молодое.
В один из выходных дней нас свозили на вездеходе на экскурсию в тундру в оленеводческую бригаду. Пока ехали по тундре, вездеходчик два раз вылезал и дощечкой от ящика счищал 2-х сантиметровый слой комаров с радиаторной решётки, чтоб не перегрелся двигатель. По прибытии в бригаду, нам тут же устроили показательный забой оленя, чтобы угостить гостей свежим мясом. Происходит это так. Высмотрев подходящего оленя пастух ловит его арканом .
Заарканив оленя, несколько человек его держат за рога. Один из оленеводов бьёт два раза оленя в левый бок, в сердце. Через несколько секунд олень оседает, а через минуту испускает дух. Может показаться странным, но это самый гуманный способ забоя оленя. К примеру, ненцы, приезжавшие как-то на фестиваль оленеводов на Чукотку в Анадырь, показывали свои навыки по "работе" с оленями. После заарканивания, они начали душить оленя верёвкой. Наши чукчи, несколько секунд смотрели на это "варварство", потом подошли и пырнули оленя ножом, чтобы он не мучился.
После того, как олень "уснул", чукчи проводят специальный традиционный ритуал. Под оленя кладут несколько ивовых веточек и "поят" водой: сначала рану, потом губы. После этого с него снимают шкуру и разделывают. Разделка, как и сто и четыреста лет назад, производится исключительно ножом, без топора.
Чуть позже, когда с разделкой покончено, будет съеден мозг, глаза и ноздри. Это считается деликатесом. Глаз надрезают и высасывают. Рога очищают от тонкой шкуры, которая тоже идёт в пищу. Её обжаривают в костре и едят нарезав на маленькие кусочки, так же как и губы. Оленевод своими руками — и только маленьким ножом — убивает своих оленей, разделывает, как учил дед, и вспоминает их во время еды. Он гордится своим навыком убивать без лишних страданий и без суеты. Он ничего не выкидывает: сердце, кровь, печень, язык и костный мозг считаются деликатесами; из шкур женщины шьют одежду и обувь; из рогов и костей мастерят ножи, украшения и другие поделки; остальное идет на корм собакам. Оленина варится не долго. И вскоре нас всех пригласили за стол. Лично мы рискнули поесть только варёное мясо, потому как другие блюда, предложенные нам аппетита не вызвали. К примеру на первое был суп - "опанга", который чукчи подают гостям в торжественных случаях. Это полупереваренный мох из желудка убитого оленя, с добавлением оленьей крови и рубленных кишок. Запашок идёт от него ещё тот, скажу я вам. А чукчам нравится. После трапезы мы сразу уехали, чтобы успеть затемно вернуться в посёлок. Память об этой экзотической экскурсии я сохранил на всю жизнь. О других моих, в основном, романтических приключениях в Усть-Белой, в следующем рассказе.