Усталость твоя на щеке синяком и ей долго сиять на лице безрассудном
И глупом, но главное, знаешь, моём и с твоими следами на мне - мне уютно.
Пусть силой решать, мне сказали, нечестно - мол, нет в этом смысла, но я не согласна:
Теперь на лице и живого нет места, теперь наконец-то я стала прекрасна.
Мне жаль, ты не видишь как сильно мне в пору любовь на щеках, на губах, подбородке.
Смотри, ты ведь лучший из лучших гримёров. Смотри, что ты сделал из гневной уродки.
Ты думаешь, я не в себе. Что ж, наверно. Но помнить меня должен даже такую.
А впрочем, не должен. Я даже примерно тебе показать этот стих не рискую.
Гордиться здесь нечем, но грех не пытаться. Постой! Почему так болит где не били?
Щеки без удара несносно касаться, как будто разруха лишь под слоем пыли.
Свои разговоры я долго с собой перед зеркалом в ванной веду и оставлю
Тебя для тебя, пусть неровный покой и тебя приведёт в твои новые грабли.
Забыла: а был ли? Ты был, я же вижу в своём отражении сквозь нервотрёпку,
Что многие кроме меня тебе пишут, и всем отвечаешь, но мне лишь - с издёвкой.
Конечно, я слишком. Конечно, для слога слова говорю, без которых спокойней.
В других я ищу лишь простого предлога, пытаясь сквозь них объяснить свои войны.
Устала. Оставь себе то, что красивей. Я - червь, что из яблока больше не лезет
И место мне там же, в тлетворном архиве, покуда с меня не собьют мои спеси.
Твоя ли любовь на мне гордо сияет? Ведь статься могло что кулак был моим же,
Скорее всего. Впрочем, чёрт меня знает. Не бил? На моё сумасшествие спишем.