Послушай. Далёко-далёко у озера Чад
Есть дом глинобитный, увитый кофейной листвой.
Там пальмы зеленые с ветром пустыни шумят,
И солнце лениво играет с зацветшей водой.
Жил в доме старик Мынилик да старуха Ымбёт.
Да внучка Марьям, что чернее солдатских лопат,
Глухая гиена и старый хромой оцелот.
И с ними под лавкой - один сурикат-дурикат.
Однажды прибрел к ним истасканный где-то жираф.
И, шеей скрипя, им поведал за миску зерна,
Что где-то в саванне, посредь баобабов и трав,
Созрела огромная репка – толста и сочна.
И вышел в саванну старик Мынилик и Ымбёт.
И с ними - Марьям, что чернее угля во сто крат,
А с нею – гиена, а после нее – оцелот.
И лавку за ними тащил сурикат-дурикат.
Нашли они репку. И начали дружно тянуть.
Потянут-потянут – не тянется репка никак.
Решили пока что под репкой присесть отдохнуть
Да перекурить – завернув в ее листья табак.
И чудо случилось – вот тянется репка уже.
Причем так забористо. Все в этом репьем дыму -
На расслабоне, на позитиве, на кураже.
И всех пробивает на смех не-пойми-почему.
Смеялись старик Мынилик и старуха Ымбёт:
- там сто крокодилов, летящих из южных краев.
Смеялась Марьям, что черней всевозможных чернот:
- там стая фламинго, вдоль речки копающих ров.
Смеялась гиена, и с ней оцелот хохотал:
- там шесть носорогов плетут из удава шпагат,
а львица копытом поставила тигру фингал
(над этим под лавкою ржал сурикат-дурикат).
Что было там дальше – не знаю. Лишь только жираф,
Что бродит у озера Чад... Так вот тот говорил:
Далёко в саванне, посредь баобабов и трав,
Всё слышится смех - тех, кто листья у репки курил.