«Свет января» - так назвала свой концерт аргентино-испанская музыкантка (композиция и фортепиано) Грасьела Хименес по вокальному циклу на слова Ф.Лорки. И дело не только в том, что концерт состоялся 3 января (правда, совсем не в светлый день), но и потому, что этот цикл, пожалуй, самое интересное произведение концерта. Концерт состоялся в небольшом уютном зале им. Н.Мясковского Московской консерватории в то же время, когда неподалёку от консерватории, на Тверской, вовсю разгулялся бесовский праздничный шабаш для рабов и идиотов.
За исключением трёх пьес все остальные произведения были написаны Грасьелой на стихи современных испанских поэтов (к современным мы причисляем и живших в ХХ веке Лорку и Клариссу Никоидскую). Поскольку большая часть стихов прилагалась в программе концерта в русском подстрочном переводе (А.Новосёлова), то можно предположить, что все стихи вычурные, со сложной мелодией; название цикла стихов Лорки «Сонеты тёмной любви» говорит само за себя.
Однако по неизвестным нам причинам, кроме цикла «Свет января» на сонеты Лорки, остальные вокальные произведения были даны в авторских переложениях для музыкальных инструментов – кларнета (П.Гальего), виолончели (Е.Скворцова), скрипки (И.Лежнева), что, разумеется, не обогащало произведения – и это было особенно заметно по сравнению с вокальным циклом «Свет января», исполненным М.Челмаковой; партию фортепиано исполняла сама Хименес.
Первые номера программы вызвали у нас ощущения, что это просто под настроение (скорее задумчивое, чем грустное) перебираются клавиши рояля и кларнета. Мы сами, наверное, так могли бы… О том, что эти мысли пришли нам в голову одновременно, мы узнали во время беседы после концерта. Да и остальные номера программы вызывали у нас ощущения ненавязчивости, музыкального фона, которому недостаёт движения – сценического движения.
Цикл «Свет января» в прекрасном исполнении М.Челмаковой, со сложным движением звука и настроения, создал впечатление, что это разрозненные арии из одной оперы. Поэтому не случайно, что одним из вопросов к Грасьеле был: «Ваши произведения вызывают ощущение, что им требуется сценическое движение. Нет ли в Вашем в творчестве опер?» - «Да, у меня есть опера, которую я сейчас репетирую». А поскольку мой любимый испанский поэт – Мигель Эрнандес, то вторым вопросом был: «Нет ли у Вас произведений на его стихи?». Ответ был скорее ожидаем – «Нет», ибо в творчестве Эрнандеса не было вычурности и «тёмной любви».
Ж. Заказникова (в компании с А. Горбуновой)