Памяти отца…
Проснулись не вместе, поскольку легли
по разные стороны света:
я – в метрах пятнадцати выше земли,
а ты… Но не будем об этом.
За окнами день, осенив небосвод,
за солнцем сбежал, беспорточный:
ни листьев, ни снега – спешил в новый год,
чихая на всех, как нарочно.
Ты мрачен. А ветер, почуяв беду,
как пёс провинившийся воет.
Природа бузит. В двадцать первом году
ей вряд ли позволят такое.
Не злись, заходи, есть у нас разговор,
расправь-ка затёкшие плечи.
«Столичная» ждёт – сохранил до сих пор
и главное – праздничный вечер.
Я знаю, ты рядом и даже, порой,
окликнешь в метро, на платформе:
«О чём сочиняешь сегодня, герой?
Приедешь – по «сотке» оформим».
Не только по «сотке» – хотел и не раз,
но время вернуть невозможно
ни праведным делом, ни магией фраз.
Инъекцию вводят подкожно:
тоска – беспощадная, страшная боль,
особенно – к датам рождений.
Держись там! Мы всё-таки выпьем с тобой.
И, может быть, кипы наденем…