прикрыв кольчужкою харизмы
интим раскормленных телес,
выходит в свет шедевр цинизма
обществу явленных чудес...
- Простите, это серпентарий, питомник ядовитых змей?
- Ой, что вы! Что вы! Здесь розарий. Амуры, нимфы, Гименей…
- Тогда, будь ласка, два бутона с того вон дальнего куста…
- Ой, что вы! Что вы! Там горгоны! Их там, пожалуй, больше ста…
- Простите, это серпентарий, питомник ядовитых змей?
- И вы простите, Бога ради, но это русский гинекей…
«Тебе об этом лучше знать, а вот что меня в России неприятно поразило, так это практически полное отсутствие женщин среднего возраста. То есть либо девушки, либо бабушки. Это, конечно, никакая не новость, просто раньше об этом как-то не приходилось задумываться. Грустно... Вчера посетила художественную выставку украинских живописцев. Там было, что посмотреть, но не об этом притча.
Зал достаточно большой, я вхожу, и моё внимание тут же приковывают две картины на дальней стене. Я сторонница системы и потому чинно смотрю одну за другой, думая о тех двух, чья очередь не подошла. Дохожу. Забавно! Одна называется «Муза», другая «Одиночество».
Эта вторая - супер! Угол грубого стола, на нем старый матовый холодный самовар и больше ничего! Такая горькая нота в грубых, простых, обычных вещах! Мысленно похвалила художника и перешла к «Музе». Мамадорогая! (это у меня одно слово, так надо!) Что-то мне это напомнило...
Только предметы: старый замшелый пень, кое-где на нем нежные, трогательные цветы на тонких ножках... типа «и даже пень в весенний день...» кое-где среди нежных цветов, другие, на первый взгляд тоже цветы, но на самом деле... внимание! - вытягивающиеся вверх, извивающиеся змеи! всё волшебно, сказочно и тревожно одновременно. А если долго и внимательно всматриваешься, прорисовывается контур венецианской маски - лукавой, загадочной и опасной. «Братцы! - сказала я себе, - братцы, художники - поэты! Это вы сами создали такой образ, сами в него поверили и всех убедили! Вам так удобно, он, образ, всё объясняет, всё непонятое сводит к простым категориям «весна»… «змея».
Вспомнился Пикассо, проживший 1000лет, любивший женщин, посвятивший им тонны картин. Неизбежно в начале цикла - трогательное очарование, в конце - горгоны!»
«Братцы! - сказала я себе, -
братцы, художники - поэты!
У вас змеиные сонеты… -
Себе сказала, как тебе!»
Тьма тьмущая элегий и полотен
О женщине в алькове… и в труде.
Свят женский образ… бесподобен,
Но я рискну, склоню его к Земле:
Земля…
Земля на полигонах…
Воронки, рытвины… снаряды.
Её хозяин человек в погонах…
И участь римско-греческой дриады.
А вот Земля, которая под пашней,
Из года в год рожает и рожает…
Не страшно ей. Ей это важно,
Ведь вымрут все, коль перестанет…
Земля под городом в асфальте,
В нижнем белье коммуникаций.
Кладезь ума… и откровенность платьев
Ушедших вглубь цивилизаций.
Лишь космодромов выжженная степь,
Устав от приторных амбре эпикурейства,
Мечтает взмыть, покинув твердь,
Как пошлую обитель фарисейства...
P.S.
Гинекей - у древних греков женская половина дома.
Дриады - лесные нимфы, покровительницы деревьев, рождавшиеся вместе с деревьями, жившие в их листве… и умиравшие вместе с ними.