Ты говорил мне вкрадчиво о кодексе ловчих, о привычке и пользе шор на соколином глазу.
Мягкой волной на груди бился твой узелочек,
пока ты стоял за спиной дальнозорок и белозуб.
Я всё ещё оборачиваюсь на каждый шорох, озираюсь пугливо, сторонюсь сильных рук.
Ловчий мой, ты меня так долго держал в этих шорах,
что сам стал привычен до алой ласки и близорук.
Бойся, мой ловчий, своих кодексов и методик, соколиного клюва и узлов из ночной парчи.
Воины озираются, если чуют летящий дротик.
Ты же моргнуть не успеешь,
ну или почти.