Расскажу вам историю про этот чайник. Это он сейчас такой красивый, хотя теперь уже непригодный к эксплуатации. Такой стиль поделки называется стим-панк. Сначала я обернула старый алюминиевый чайник материей, используя поношенную наволочку, предварительно смоченную в клее ПВА (для строительных работ), специально скручивая складки. Сверху наклеила (по-своему усмотрению): бусины, вырезанные из кружева цветочки, всякие металлические и пластмассовые предметы от детских игрушек. Вместо ручки на крышке чайника прикрепила лилию от прежнего светильника. Когда высохло, покрасила всё чёрной краской из баллончика. (Если кто захочет повторить, выполняйте покраску на улице и держите поделку вне квартиры, пока не улетучится запах). Завершением работы было нанесение, почти сухой кистью, специальной золотой краски по всей поверхности чайника. Поэтому получилась видимость кованого изделия.
А привезла этот чайник моя бабушка Лиза из деревни Тархово Пензенской области в 1954 году. Тогда меня ещё на свете не было, но мама носила меня под сердцем.
Родители на тот момент уже обосновались на Донбассе и получили от шахты одну комнатку в трёхкомнатной квартире. А в остальных комнатах жили другие семьи. И вот, в эту комнатушку они вызвали ещё и бабушку с моим двухлетним братом Русланом, который находился на её попечении уже полтора года в селе.
Бабушка Лиза продала дом, кое-что раздарила по соседям и родственникам. И, связав в огромные узлы свои пожитки, отправилась с внуком в неизвестный ей далёкий Донбасс. Непонятно, зачем она тащила на себе такую тяжесть? Ведь содержимое поклажи было неподъёмным: две чугунные сковородки — (я их помню, как сейчас), чёрные от копоти, без ручек. В деревне их вынимали из русской печи рогачом. Вот этот пятилитровый чайник. Ещё множество всякой кухонной утвари: дюралевые и алюминиевые ложки и вилки со скрученными зубцами, большой половник, черпак, кастрюли видавшие виды. Постельные принадлежности от подушек и одеял, до штопаных покрывал и дерюжных половиков.
Бабушка, привыкшая к тяжёлой работе, не считалась со своими силами, и трудилась всю жизнь, как вол, в колхозе. (Кстати, к пенсии за этот период — двадцать три года трудодней, ей не было насчитано ни копейки).
Приехав в посёлок Луганской области, (где потом родилась и я), бабушка устроилась в детский сад ночной няней. Там же работала и моя мама воспитательницей.
Вот что запомнила моя детская память.
Этот чайник всегда стоял на угольной печке с краю, наполненный некой жидкостью, называемой — чаем. Благодаря папе, (он был подземным шахтёром), в доме был сравнительный достаток. Сахара можно было кушать, сколько душе угодно. Мы с братом на 350-ти граммовые железные кружки чая клали по шесть ложечек сахарного песка. И всё равно, чувствовался неприятный запах, а во рту ощущался малоприятный вкус.
— Ба, чай прокислый, — ныла я, со слезами на глазах.
— Ишь, чего выдумала: «прокислый». Пей, давай! Я его на этой неделе заваривала, — сердилась на мои капризы бабушка Лиза.
Закипятив воду, она на всю эту бадью бросала щепоть заварки. Затем, отодвигала с огня, да так, чтобы содержимое оставалось горячим. Иногда, вместо чая, заваривала шиповник или вишнёвые веточки. И что интересно: никто ни разу не отравился этой гремучей смесью.
Теперь, уже в новом виде, я подарила эту реликвию своей младшей сестрёнке Аллочке. Это наша общая память. Ведь больше никого, кроме нас двоих, не осталось из нашей большой когда-то семьи. Сейчас я живу в родительской квартире, где в одной из спален ютились тогда пять человек. И, только с рождением сестры, мама с боем отвоевала ещё и зал. Здесь каждый угол напоминает мне о прошлой жизни. Пусть и сестричка, глядя на этот чайник, вспомнит наше далёкое детство.