Столик
на периферии
душного
кафе.
Графин с водой,
что превратит
в вино
подобие Бога.
Через минуту
или,
может,
через две,
прообраз Проотца
отыщет
истину
в запое.
Столик
на периферии
охладевших
чувств.
Промерзшие
насквозь
желания
и цели.
Теперь на столике
бокал
полузамерзших
слёз.
Их разобьют,
прости,
а может быть —
— согреют.
Любовь,
слеза,
бокал —
— синоним разрушения.
Продуманный удар,
размах,
и пикой
под ребро.
И вот ещё один
прибит
ржавым гвоздём
к Святыне,
а жизнь
стекает
с кровью
в лужу
под крестом.