XLVIII.
Внезапно спутница воскликнула моя,
"Отдай теперь мне все, смелей ко мне иди",
Срывая шляпу и вуаль свою с себя
И женщинам указывая жестом всем к двери.
Я молча наблюдал, но понял все, постой -
Сорвалась блузка, а за ней и вскоре платье,
Застежки черные слетали по одной,
Однако же при этом все прелестней своей статью
И вот богинею предстала чудным сном,
Средь поля яркого в прекрасном облеченье,
На землю брошена в беспамятстве немом,
И век невинный мой развеял все сомненья,
Нагой, но не пристыженный. К чему ему стыдиться?
И я, о, кто же упрекнет, уже ли можно злиться?
Suddenly then my strange companion cried,
``Bring me the body.'' In a moment more
She had thrown off her hat, her veil untied,
And motioning all the women to the door,
While I sat speechless by who would have gone,
Undid her jacket and anon her dress,
With the jet buttons of it one by one,
And stood but clothed the more in loveliness,
A sight sublime, a dream, a miracle,
A little goddess from some luminous field
Brought down unconscious on our Earth to dwell,
And in an age of innocence revealed,
Naked but not ashamed. Nay, wherefore shame?
And I, ah, who shall blame me, who shall blame?