На месте каравая нету,
Давно всё выпито вино,
И кто-то воет про комету,
А я всё потчию своё.
Я всё кормлю своё уныние,
Снимая тело на покой,
И разливаясь средь пустынных
Стеклянных капель бьюсь с собой.
Моя тоска исконно вечна,
Она старей чем этот мир,
Настолько всё в ней человечно,
Что сама жизнь метает пыль.
Моя тоска мне неподвластна,
Она ведома древней тьмой,
Она дитя невинной речки,
Что протекает под Москвой,
И лишь объятия спасенья
Способны были дать мне луч,
Луч света или луч надежды,
Всё это не меняет суть.
Одно родное прикосновение,
И мрак, казалось, побежит,
Но счастье лишь бывает в сказке,
Что написал больной старик,
Мою же сказку шьют из нитей
Поочередно три сестры,
Они сбиваются с расчету,
Ведь все они давно слепы,
Моя же сказка привирает,
Дожить бы что-ли до весны,
Ведь многих рано забирает
Старуха с нитями судьбы.
Вот всё о всех, но как-то пусто,
Не для своих и не чужих,
Где было, там уже не густо,
А тот сказатель...спит мужик.
И вот зарёй краснеет небо,
Пора бы мне уж уходить,
Покуда к нам летит комета,
Покуда пьян ещё старик.
Хоть жить рассчитывал пол века,
А в тьме уж вечность я живу,
Охотно верить, что комета
Рассеет мглу и наяву.