Я спокоен и тюль дышит
овощные киоски как путеводы
у своих стен собирают листья
чтобы пьяным пройти Одиссею
у которых Крит - тело жены.
они побои вместо бутылок относят
и живут, считаясь с копейками
право свободного - выбирать смерть
и то, что о тебе напишут в учебниках.
не притронусь к божественному
но руки твои горячие и мягкие
буду целовать и чувствовать привкус гашиша,
поллюции как комплименты отпускать
наслаждаться твоей геометрией
как отличник засыпающий, получив пять.
настенная грудь станет стеной плача
её плоскость передаст влажный отпечаток лица
и перегар
потомку в нуарном пальто
из зарисовок детского бреда.
на 9-ое мая откроем свой винный погреб
закусим Польшей и среди банок пива
у нас будет секс с плесенью, а вместо свеч -
мышиный помет; мы герои Королевства полной Луны
и я в твоей выросшей груди как Бэккер
буду ждать начала войны
избитый мечтами с избитых страниц
а ты умоешь меня в своем желудочном соке
и остатках ужина; последнее крещение.
рано утром - на пары вставать
прятаться от дыма завода
с сигаретой в зубах между улочек.
Я спокоен за скамьей подсудимого
перед трилицом с фрески Рублёва,
этим наглым меня не убить
потому что огонь им претит,
как тетрадная живопись Гитлера.