О таком не напишется сказка, не станет писаться быль: ты смеешься — зачем нам с тобой огласка,
если всё превратится в пыль;
ты смеешься, мол, кости раскрошатся в порошок, и попробуй, родная, себя собери в мешок.
Там, где чувства сплетаются с голосом и борьбой, ты попробуй оставить себя до конца живой,
чтобы можно стоять и думать: "того люблю?",
собирать тимьян, лаванду и коноплю
и кидать их в огромный железный чан,
приворот, моя девочка, будет ли по плечам?
я тебя ворожил, тебя себе нагадал — оттого ты стоишь бесстыдна и так нага;
оттого ты за мною ходишь и нощно бдишь,
оттого же и между нами все время тишь.
ты смеешься, огласка — это удар в ребро, а потом отдаешь колоду своих таро, и мне страшно, и кровь застывает жилах,
что сказать тебе, если я тебя ворожила?