Речёвкой вечер потрошил сознанье,
пот харакирил, увлажняя дух,
залил виденье, упражняясь вслух,
мороженное таяло в кармане.
Рубашка наизнанку апельсином
мираж впитала, газировкой став
с глазами. Звпечатала уста
не поцелуем, паузой сверхдлинной.
Теория и годы извинений,
щелчок замка и слов негромкий кнут
лишь одному. Соседи не поймут,
родители состарятся от лени
хоть как-то встрять. Пал занавес. Здоровье
одерживает над желаньем верх,
всё шито-крыто на виду у всех,
изгнанье обойдётся малой кровью.
Держал речь вечер странной газировкой,
рубашка и штаны накрыли крюк,
закончились морковь-свекровь не вдруг,
за молодых свидетелей неловко.
Слова несправедливы. Волком зимним
добычу видел умный зверь без чувств.
Маяк рубашки в дверь. Наружу мчусь:
дыханье сбито жизнью. Июньский иней.
23.6.2014