Когда от собственных грехов
Его душа изнемогает,
Идёт он под церковный кров,
Но не молиться. Он не знает
Молитв и на иконостас
Не смотрит, в силу их не веря.
Не поднимая жёстких глаз,
Садится на скамью у двери.
В душе его слепая мгла,
В груди нет воздуху простора,
И жалит острая игла
С собою жёсткого раздора.
Покойно свечи тихие горят,
Неспешно время под церковным сводом,
И чужд творимый в сумраке обряд
Житейским неустройствам и невзгодам.
Звучит в тиши молитва, как ручей, -
Здесь так уместна монотонность речи -
И свет неяркий плачущих свечей
Ему напоминают: ты не вечен.
И в тишине нисходит полусон,
И затихает тёмных чувств круженье,
И тишину впускает в душу он,
Как от грехов - на время - отрешенье.
И вот, когда расстает мгла,
Уйдёт он вновь туда, где войны, -
В свой мир рассчитанного зла,
И будет сеять он спокойно
Дурман и плевел. Но когда
Душа пресытится войною,
Он вновь придёт. Придёт сюда,
Чтоб повстречаться с тишиною.
Не поднимая жёстких глаз,
Он сядет на скамью у двери,
Чтоб усмирить - в который раз -
Душой владеющего зверя.