Вроде вторник. А тридцать пятый троллейбус – ку-ку.
Почему? – а спроси паука, позвони быку…
Выходной? На здоровье! Никто ж не тревожит заводы.
Но шестнадцатый ходит? И пятый не графской породы.
У танцующих в униформе кто-то там родился в хлеву.
Откровенно жалко смотреть на живых кривуль,
однако их ритуальный точечный интерес
лишает проспект Свободы направления на Сырец.
Майдан и Софийская пляшут, считают слоников,
моя же посконная клиника дружит с логикой:
пироги, расстегаи, козульки – всё так по-нашенскому,
только как же вы умудряетесь не мешать шестнадцатому?
А им – киевляне поймут! – тридцать пятый мешает.
Во вторник. Вблизи МВД разбивать омшаник.
Я мёда набрал на всю жизнь. Я равнодушен к пчёлам,
И вслед за мной пусть не врёт себе клоун в чёрном.
Перекройте тогда Куренёвку по громкому случаю
запланированных на Отрадном кошачьих слушаний,
а ещё придумайте зычного персонажа
и заставьте всех верить, что он столетьями нажит.
…Пока это всё излагалось, нагрянул четверг.
На лестничных клетках ещё не утих фейерверк
засаленных позавчерашних предикативов.
Выходишь – и чувствуешь: ранее так не претило
ждать тридцать пятый – церковную марионетку.
Сегодня он ходит, и даже не слишком редко!
Когда его пустят до сквера Алексиевич,
он будет ходить без учёта таблицы зрелищ.
Я не пью – люди пьют. А январь – специфический месяц.
Можно было и веком не дёргать против общественных мельниц.
Кстати, у тридцать четвёртого, коего нет дурней,
бывали анабиозы – но не было комендантских дней.