Серые гроздья снега по тропам, мой путь скомкан,
Машины проплывают Волгой издалека достаточно долго.
Оклеветанный толпой, с повесившимся носом, но гордо поднятой головой,
Немой, не твой, ничей,
Скрывшись под мантией высоких речей,
И что внутри корёжит, возьми и зашей.
За шеей рюкзак, переполненный кучей ненужных вещей.
Я вещий, как будто представил сон явью.
Знакомые лица, их картонные принцы, знакомые принципы.
Но кто я тут?
Кто мне скажет?
Я сокомандник, или в паре с дураком, что двух слов не вяжет.
Как фирма веники,
И самое время вскрыться под радиоэфир и
Впредь теперь
Быть деревянным и стойким,
Твердыня власти в голове безразличия и подлости.
Я доверял поровну многим,
Но теперь только падаю в ноги,
Каждой, кто об меня их вытирает.
Кромкой льда и настом стелется путь не столь долгий.
Впроголодь, обессиленный от пустоты и ложных надежд,
Что то заело внутри. Голову вниз, руки вверх.
Измеряю время в энергетиках и водке.
837 рубля назад просил в долг по потрепанной Nokia.
Хруст снега смешивается с ломотой рёбер и
Мороз впивается в алую щеку.
Несомненно надо еще так.
Со мной за руки две подруги. Припадки, истерики.
Мертвые вывески давно истлели, но
Все равно дарят потери мне.
И каждое мнение, впредь не учитывается, когда
Кресты аптек для меня стали нательными.
Город как ледяной памятник зодчества,
Трачу жизнь на беллетристику, остальное - прочь от меня.
Постоянно в затворничестве, чувствую себя брошенным,
Три слова в голове повторяются как отче наш.
Я спускаю собак на вас - личные гончие творчества моего бесконечного одиночества.