…Дневной заботой утомленное, светило,
Для снов заслуженных сойдя с небес вот-вот,
Дремотным взором мир тускнеющий окинув,
Привычно встретило в тиши прудов его…
Угрюмый юноша, ответствует безмолвьем
Лесов шептанию, и поздним птичьим спорам…
Сидит у кромки вод и тросточкой ивовой
Кладёт упрямый штрих о глади непокорной…
Едва ль ему красот уснувших что отрадней
Тех мест, поверенных кручин его бывалых,
Но в этот час он, обличён неверным взглядом,
От их укрытия был дальше прежних далей.
В краях, неведомых стопе людской иль оку,
Где дух порой себе приюта жадно ищет,
Сметён изменою негаданною рока,
И треволненьем настигаем всюду хищным –
Как будто путник из далёкого преданья,
Кого покинула в глуши тропа ночная,
И под распутными русальими перстами,
В лицо погибели свой смех он расточает…
…Неужто в тех словах написана когда-то
Его судьба, что сквозь года с уст материнских
Цыганка молвила, морщиниста, горбата,
Над колыбелью тенью вещею нависнув…
…Свивались тяжким да дремучим клубом думы,
Но хоровод сошелся в сумрачной дали
Из звёзд-волшебниц вкруг невесты вечно юной,
Вновь его душу нежной песнью исцелив...
...И заглянуло Солнце в пышные покои
Того поместья, образ чей окрест прослыл,
Чья твердь, желая одиночества дотоле,
У кручи замерла, взойдя на пик скалы,
Где полюбили с той поры ветра встречаться,
Чтоб перевесть свой дух, скитаньями полны,
Да чтоб, неистово зайдясь приветным танцем,
Сменяться дивной песнью дальней стороны…
И здесь не менее привычная картина:
Справляет проводы за трапезой отменной
Дворянский сын, фамилий знатных и старинных,
Очередному дню ступания о землю.
Дом будто склеп, и голоса живые стенам
Не поверяли век ни горя, ни веселья,
Без слов людских, речей, умолкших и забвенных,
Вконец они с тоски немой окаменели…
Дождём осенним смыт расцвет роскошных пиршеств…
Разливы музык захлебнулись средь безмолвья…
Однако всё, что в этих стенах ещё дышит,
Как будто участи такой весьма довольно…
Весьма довольны слуги, половиной ровно
С портретов знающие облик господина,
Весьма довольны крысы, в закромах бездонных
Свой род ведущие не менее старинный…
…И он – не весть подсчёт тому, что не сбылось…
Вот ночь заботливо покрыла пледом земли,
И он доволен пасть в объятья тусклых проз,
Что посвятил ему Морфей невдохновенный…
…Кристален воздух – он в дожде омылся раннем.
Цветов дыхание сквозь дух минувших гроз –
Со смехом девичьим – заливистым журчаньем –
Неповторимым сочетанием слилось...
На месте, всякому любимом и известном,
Где, пробудившись ветерком от дрёмы вечной,
И по сей день деревья, ввысь вздымая ветви,
Порой восторженно листвою пышной плещут –
В свой скромный мир впускал артист гостей радушно –
Укрытья ищущих от жизни – гончей псицы –
Иль богачей, от неподкупных скук бегущих –
Всяк находил здесь, словом, то, зачем явился.
Он – чуткий чтец души в очах, раскрытых настежь,
С улыбкой - спутницей своею неизменной,
Как и всегда - за всех он весел, бодр, и счастлив…
И в этом царстве вне побед и поражений –
Он - драматург и лицедей, король, творитель,
Сердечный бой, для всех собравшихся единый,
Он - смех по горестям и страхам позабытым,
Однако сам себе в тот миг - не господин он...
...Небесный лик между кудрей безлунно-чёрных -
Точь пробужденье от томительного сна...
Сплелись в объятье пылком юные их взоры...
И не моргнёшь ты глазом - уж поймёшь - она...
…Она… однако ж, вскоре вызволилась наспех,
Даря свиданья незабвенно-краткий миг,
Глазам наездника, чей конь – чернейшей масти,
Что, с гор сойдя, из-за деревьев вдруг возник…
Немногочисленною свитой опоясан,
Чей замыкатель, егерь, ликом – хищный ястреб,
Презреньем жарким оглядел до пят паяца,
Таким, что тут, на самом месте, и пропасть бы.
А впереди спешит на лапах беспокойных
Сопровождение шести охотниц верных…
Юнец, гордынею отнюдь не обделён он,
Весь облик – мрамора и сажи примиренье…
А на гербе - дракон, сказаний ужас древних,
На груде злата возлегает величаво,
Он левым оком сновиденьям дивным внемлет,
Округ себя обозревает оком правым...
…Стрелою пущенной промчался стороною,
Укрылся вновь под изумрудный плащ лесов,
И вновь – весна, так свет, на счастье нам, устроен,
Струится звонкий смех водой живою вновь…
…Пылал, в пожары облачен, рубеж земной...
И языки касали нежной страстью купол
Чертогов, избранных небесною четой,
Чертогов, низменным порокам неприступных...
Плыл сонный мир меж океана дымки винной,
Она – устроившись изящно, вдаль глядела ...
Душистых трав ковёр стелился ей периной;
Взращён со временем в единой колыбели,
Её баюкал меж кореньев своих нежно
Столетний дуб, припоминая свою юность –
Чудес правление, истоков безмятежность,
Да песнь русалочью в сияньи полнолунном...
Она – сама с собой тем вечером не схожа...
Точь уст печать коснулась, очи – чуждо тусклы...
А у чела слегка собрался бархат кожи...
О нет – была она не создана для грусти!..
…И, преклонив колени, подле мягко пал он,
И длань, что за ушко тихонько закралась,
Вернувшись, розовый бутон – кораблик алый –
Пустила волнами строптивых её влас…
– Гляди! Гляди! – она воскликнула нежданно,
Перстом рисуя ивы ветвь, к пруду склонённой,
Где голубок, одетый в сизые туманы,
Голубку, убранную радугою, обнял.
– Гляжу – пришлись тебе друзья мои по нраву.
Их первой встречи очарованный свидетель,
Я не знавал созданий преданнее, право…
Любовь, подобная поэтами воспетой...
Неистов пламень, что двоих вознёс высоко,
И, сочетав навек, земле вернул единым…
С тех пор застенчивые первенцы востока
Увидев их, закличут вмиг разлуки имя;
Закат же их, в шелках укутав тёмных-тёмных,
От всех тревог и от всех горестей укроет,
И лишь луна, в своём таинственном безмолвье,
В их мире гость, свидетель нежного покоя…
Пока описывает солнце поднебесье,
Его она в волненье томном ожидает.
Пьёт жадным оком даль, хоть знает – нет прелестней,
Влекут лишь к ней ветра, что под его крылами…
А он… Раздумьям непослушен, вечно рад бы
Призыв принять любой дороги непогожей,
Лишь бы сладчайший средь плодов земного сада
Найти и той вложить в уста, что всех дороже.
Облечь в нежнейший сказ все виданные дива,
И ворковать ей до зари, укрыв крылом…
– Ты всё придумал! Это слишком уж красиво…
– Мог, госпожа моя – но жизнь – искусней в том…