ОДИНОКИЙ ВОЛК С БУКЕТОМ ПРИДОРОЖНЫХ ЦВЕТОВ
Попытка рецензии (с гиперссылками) на поэтическую книгу Вячеслава Ананьева «ИНЫЕ ПОДНЕБЕСЬЯ».
Книга стихов увидела свет в 2012 году. Издатель: ИП Тюренкова Л.А. Тираж 1000 экз.
Вячеслав Ананьев посвятил её своим землякам, жителям села Тишково Астраханской области и «всем добрым людям на земле». Под одной обложкой бок о бок представлены два сборника: «Валаамский гость» и «Иные поднебесья». Первый сборник охватывает временной путь с 1980 по 1993 гг., второй – с 1993 по 2010 гг. Внушительный срок. Стихи не датируются, что хорошо для читателя (не отвлекают) и трудно для литературоведческой работы. Открывает книгу вступительным словом сам автор. Вячеслав Ананьев родился в крестьянской семье, «на лоне величаво прекрасной русской природы» в Тамбовской области. «Вырос, воспитался и возмужал в странствиях, в бесконечных переездах с место на место из-за неуживчивости отца». Вторую родину поэт обрел под Астраханью, но в юности переехал в Москву. «В первопрестольной я работал на стройках изрядно нашумевшей тогда Олимпиады-80, скитался по окраинным общагам с надеждой… получить «постоянную прописку». В то время не без робости и с тайной мечтой о поэтическом призвании стал я посещать литературное объединение «Звезда» (руководитель – Сергей Каратов), «где нашел себе единомышленников и друзей». «По-доброму, со светлой грустью» вспоминает Вячеслав Ананьев те благодатные годы. «Мы думали не о колбасе и шмотках, а о вечности. Нас восхищали полотна Рафаэля, музыка Рахманинова и стихи Цветаевой, а не «крутые джипы» с мигалками или «элитная недвижимость на Рублёвке». Рассказывает поэт и о том, как добился поступления в Литературный институт им. Горького. Он учился на семинаре у Евгения Долматовского, «предприимчивого сочинителя конъюнктурных советских стихов и в то же время автора всенародно любимых песен». «Многие хорошие люди помогали мне на этой земле. Всех не перечислить» - пишет Вячеслав и все-таки вспоминает добрым словом Дмитрия Нечаенко, Татьяну Клячко, Татьяну Баранову, Геннадия Доброва, Валентина Сорокина, Владимира Кострова, Ларису Баранову-Гонченко… О себе поэт говорит просто и свободно. «Жизнь била меня больно не раз, только я не в обиде. Главное для меня – радость жизни».
Эпиграфом ко всей книге встречает нас стихотворение, как бы слегка оправдываясь, но и настраивая, «Я всё хочу запечатлеть». Художник хочет запечатлеть в звенящем слове «отлёт гусей, берёзы ветвь и запах крови». Хочет построить «мир из рифм на память людям», и пусть мир этот «невесом и незрим»,
но чья-то сирая душа
найдет однажды
в каракулях карандаша
ручей от жажды,
от скуки – светлую строку,
от страха – силу,
и скажет доброму стиху:
«Спасибо!»
В сборнике «Валаамский гость» 131 стихотворение. Программным является стихотворение с одноименным названием – «Валаамский гость». Оно посвящено народному художнику, члену-корреспонденту Академии художеств РФ Геннадию Доброву (1937-2011). В 1974 году художник посетил остров Валаам, где рисовал инвалидов войны. Рисунки вошли в серию «Автографы войны» (1974-1980 гг.).
…Листопад над землёй Валаама.
Облетает задумчивый сад
интернатский. Распахнуты рамы –
инвалиды встречают закат.
Вам случилось безжалостно выжить,
половину себя потеряв.
Выше голову! Голову выше!
Появился художник в дверях! (…)
Дружеское, участливое отношение к талантливому художнику мы находим в стихотворениях «Прощальный взгляд» (сборник «Валаамский гость»), «Пусть Бога нет во сне и наяву» («по поводу картины Г. Доброва «Воспоминания о коммуналке»), «Живет среди сора и хлама» (сборник «Иные поднебесья»).
В сборнике «Иные поднебесья» (74 произведения) стихотворения с одноименным названием нет, но есть строчка «Я сажусь в самолёт президентом иных поднебесий»:
…Я сажусь в самолёт президентом иных поднебесий
и лечу на край света, к деревне, забытой насквозь,
где ещё тишина наполняется радугой песен
и Венера свой свет в камышовый роняет прокос,
и от слова простого мурашки сбегают по коже.
Мелкой рябью дрожит, откликается будто вода…
Боже мой! Как всё это на детство похоже!
Только мамы в нём нет, и не будет уже никогда. (…)
«Вот и выдохлись все городские облезлые птицы»
Известно, что стихотворение это («Вот и выдохлись все…») опубликовано в газете Литературного института им. Горького «Черным по белому» в 2 номере 1991 года. Со всей очевидностью мы можем предположить наличие в сборнике «Иные поднебесья» (датированном с 1993 года) стихов, написанных ранее по хронологии. Сей факт, впрочем, позволяет нам соединить для удобства чтения оба сборника воедино.
Метафора «поднебесий» подхвачена Вячеславом Ананьевым у Александра Блока: «Осветленный простор поднебесий» («О, весна! без конца и без краю»). Не выхвачена, а именно подхвачена и осторожно, бережно взлелеяна. Поэт взрастил её и наполнил новым «здешним», «иным» светом.
В свете духовного лирического зрения – мотивы любви к родной природе («В лесу», «Посмотришь вдаль – надломленные виды», «Облака, как белые олени», «Летнее утро», «Я приеду к твоим берегам» и другие); страдания, боли («Плач по вырубленному лесу», «У могилы мамы», «Лебеди» и другие); сердечных мук («Куда пойду, отвергнутый тобой?», «Перед зеркалом брови наводишь», «Глаза прикрою. Вспомню. Помолчу» и другие).
Стихи, посвященные друзьям, сестре Марине, любимым женщинам, жене… Любовь и дружба, близость и разлука… Одно стихотворение позволим процитировать полностью:
ПРИДОРОЖНЫЕ ЦВЕТЫ
Вдоль дороги в пыли и в печали
этим летом я видел цветы,
и качались они, и молчали,
и мои омрачали мечты
потому, что так много их было
и на всех одеянье одно,
потому что и ты их любила,
только очень и очень давно.
Потому что сердечная скука
так похожа на их череду.
В голове от колёсного стука
горячо как в предсмертном бреду.
Осторожно! Кончается лето.
Зарядили уныло дожди,
от заката идут до рассвета.
И у каждого холод в груди.
Злее осенью чувство утраты
и надежды до боли просты.
Но – смотри: вдоль размокшего тракта
улыбаются наши цветы!
В стихотворении «Творчество» Вячеслав Ананьев признаётся:
…Когда тускнеет в лапах темноты
и красный флаг, и крепкий серп и молот,
я обращаюсь к Творчеству на ты,
пока мой дух неутомим и молод. (…)
В «Черновике» будни творчества оборачиваются полем боя:
Поле боя моё – черновик!
Светлый замысел в капельках пота.
И рыданье, и смех, и работа,
и безвестность одна на двоих. (…)
Поэзию Вячеслава Ананьева иногда сравнивают с поэзией Николая Рубцова. И находят параллели, точки соприкосновений. Рубцову посвящены стихотворения «Когда поэта наставляет серость» и «Дни короче. Прохладнее ночи».
Дни короче. Прохладнее ночи.
Долгий сумрачный взгляд в пустоту.
Только память, как чернорабочий,
груду лет разгребает в поту.
Рассыпаются искрами даты
поцелуев, улыбок… Была
только в этом нетленность крылата,
остальное – растленья зола. (…)
«Дни короче. Прохладнее ночи»
Книга завершается статьей литературоведа Дмитрия Нечаенко (ему посвящены стихотворения «Не забыть нам былого накала» и «Дмитрию Нечаенко». Статья называется «Одинокий волк» (о судьбе и поэзии Вячеслава Ананьева). «Вячеслав Ананьев, с тех самых пор как я впервые познакомился с его поэтическим творчеством, никогда не примыкал ни к какой богемной «стае», безучастно относился к любой литературной «групповщине», всегда был один, сам по себе. Один и одинок. Так, словно бы с младенческим молоком впитал он в себя достопамятный пушкинский завет стихотворцу: “Ты – царь! Живи один…”».
Действительно, лейтмотивами, пронизывающими насквозь книгу, служат темы странствия, одиночества, сиротства. Но прежде «радости окаянной жизни», воспетой поэтом, нам со всей очевидностью представляется образ лирического героя, любящего Россию:
Россия, Русь, люблю тебя до слёз!
Люблю в пути средь грохота и грома
сияющее шествие берёз
за окнами бегущего вагона.
(…)
Какая даль раскинулась окрест!
Стоят стога, как идолы, в тумане.
Далёк мой путь и так нелёгок крест –
не запятнать любви своей в обмане.
М. И. Цветаева в статье «Поэт о критике» утверждает, что «равенство дара души и глагола – вот поэт». Поэзия Вячеслава Ананьева, нашего современника, несомненное тому доказательство.
1) http://gennady-dobrov.ru/index/avtografy_vojny/0-38
2) http://vovchenko-vm.narod.ru/Lesson/Lesson2.htm
3) http://www.stihi.ru/avtor/poetrossii