Обиды и стеснения в груди,
вселенский ужас недопонимания,
все то, что ждет нас впереди,
на грани с детством расставанья.
Как-будто с целым миром ты один
и он обрушится вот-вот лавиной,
и ты стоишь не раб, не господин,
и видишь пред собою только спины.
В душе клокочет боль и лишь тоска
тебе в награду лучшая подруга,
пульсирет стесненно у виска,
не позволяя вырваться из круга.
И кажется, что нет у ней конца,
что эта боль бескрайне неизбежна...
Так думал я и с тяжестью свинца,
ложилась в прошлое уставшая надежда.