Блюз архаической чернильницы,
остывших углей из кадильницы –
тона, воспетые поэтами,
дам декаданса силуэтами,
от плачущего макияжа
до ювелирного пассажа –
нюанс сомнительного вкуса, –
соблазн сиреневых дискуссий,
однако же, не для меня
к исходу сумрачного дня.
Когда лучами фиолета,
как кистью шёлковой, задета
небес картина акварельная,
горит звезда моя вечерняя
лиловым пламенем зимы,
и отливают грани тьмы
слепящей сверху белизной
в её начале, ангел мой
с крылом фиалкового цвета
(второе обронил ты летом).
Вот в зиму вступим, переждём,
перелистаем Тэффи том
с жизнелюбивой ностальгией,
потерянной навек Россией
или сонеты аметистовые
поэта красоты неистовой,
снегов лавандовых оттенки,
стихи седеющей шатенки,
а там, глядишь, крыло отыщем –
дней через сто, а может, тыщу.