Она была толста и помню,
Всегда воняла рыбой с луком
Соседка с кличкой « простипома»
Пронзила утро робким стуком.
«Мне позвонить, мне нужно срочно».
Повис вопрос во тьме прихожей
Взглянула девой непорочной
«Ты не одет, я чуть попозже»
«Да, проходи. Раз очень нужно»
Слова как гвозди рвал клещами
И чуть не брякнув сдуру « Мужу»
Подал галантно руку даме.
Она звонила безуспешно.
Ждала, потом опять звонила,
А я терзаясь мыслью грешной
Уже горел животным пылом.
Читал стихи по просьбе скромной
Не в силах вникнуть в свой же почерк.
Она глаза сводила томно
И хохотала очень сочно.
Пучок волос в « солохин» узел
Заколот был рукой небрежной,
Приёмник голосом Карузо
Исполнил что-то о надежде.
Я видел это, было тесно
Ей в том замызганном халате,
Как грудь рвалась из под ареста
В дешёвом лифчике салатном.
Стараясь, дрожь унять всем телом
Поёрзав, словно кот на стуле,
Обнял за шею неумело
Она меня не оттолкнула.
Сама сняла штаны, рубашку
Сказав при этом: « Ну же, милый»
И стало вдруг светло и страшно
Она меня с ума сводила.
Я утонул в ней как-то сразу
Связался тонкой пуповиной
И ядом губ её заразных
И детской похотью наивной.
И становился меньше, меньше,
И глух, и слеп, и нем, и чище.
Ещё не знал тогда я женщин
И был ещё совсем мальчишкой.
И понял всю свою ничтожность
Во чреве том неугомонном,
И сгинуть вон из складок кожи
Пытался выжатым лимоном.