Хватаю воздух удивленным ртом,
от долгого кошмара просыпаясь:
и потолок непрочный, как картон,
и даже стены толщиною с палец;
свернулось одеяло в жёсткий тюк,
от ночника в глазах пылают пятна…
Вот так заснешь однажды – и каюк,
надеюсь, сон привидится приятный.
Домысливать не буду ничего,
я сам себе провидец и оракул.
Меня не защищает божество,
но хоть не гонит к черному бараку.
А хорошо, что впереди покой,
стирающий душевное увечье.
Лежишь, утихомиренный такой,
но хочется, чтоб всё по-человечьи.
Чтоб памятник, приличные цветы;
да чёрт бы и с цветами, в самом деле.
А главное – вот чтоб без суеты –
запомнили потомки и радели.
…Пусть этикет и будет соблюдён, –
о нас недолго выдастся радеть им.
Не страшно, что когда-нибудь уйдём,
весь ужас в том, что смертны наши дети.