За пару долгих, вековых учений,
Уставший ношу положил, забылся.
Каленые ступени горячи.
Ему в ответ с небес: -Погорячился.
Горба верблюд имеет и живёт.
Ты, бедуин своей люби свободы.
Неси креста, рабом моли поток.
И где-то между первым, сто вторым барханом,
ты точно набредешь на истины исток.
Но покориться не желает гордый.
Верблюда истребив, напился влаги.
Красны его дела и руки.
Не жалует креста, не жаждет плахи.
За поворотом ждёт та «несвобода».
Дома чужие, городские свалки.
Вот только раньше бы он знал,
Что можно отказать и небесам,
Истока сорок лет бы не искал.
Не шил бурдюк из подранной рубахи.
Как тишина порой несуетлива.
Как мир порой молчит в ответ.
Как голова саднит от мысли точной.
Висок свербит учением много лет.
И каждый выйдет из себя нежданно,
Когда несправедливость правит бал, и кто-то мощный приказал,
А он глупец всё шёл исправно.
Воды и истины искал.