Кюхельбекер сравнивал себя с Прометеем,
заклёванным воробьями.
Мерзну. В огромной комнате
холодно.
На елке огоньками
подмигивают лампочки.
Камин полыхает,
а я - в валенках.
Странное биение,
видимо, уже больного сердца.
Мы остаемся одни после двух ночи.
Что делать? Страшно и безысходно.
Свою гениальную способность
вредить самому себе ты сохраняешь,
и наверное сохранишь до глубокой старости,
как и свое мушкетерское легкомыслие...
Наверно мне должно быть стыдно
так говорить, но сегодня ты - мой. Мистическая жертва?
а может неудачник, такой, как Кюхельбекер,
витающий
в облаках, и впадающий
в ужас, панику, недоумение,
в абсолютную растерянность
при любом
столкновении с воробьем,
который всегда
оказывался
ловчее его.
Может быть, это и есть- «за грехи отцов...»?