Разговор ни о чём. Я зеваю, ты строишь брови,
И в меня погружаешь до печени взгляд бобровый,
Или ежовый, как варежка дворника Лёни.
Ты меня пригвоздила к стулу зрачком зелёным.
Но я закалённый. В передрягах и не таких был,
Стихотворная фабула за частоколом фибул
Тихо сопит. И всплывает из памяти Бунин.
По тарелкам с мольбой распростёрлись глаза глазуний.
На дорожку друг дружке сердца в перестрелке раним,
Я не сдамся пока слышен доблестный звон в кармане.
Но, оказалось, сама ты купила давно всё.
Вот такие сюрпризы декабрьские дни приносят.
Получается, детка, не так ты и безнадёжна.
Официант! Кофейник, и, пожалуй, горку пирожных,
Для моей без пяти минут дамы руки и сердца.
Надо спиться с тобой , а потом рассчитаться, спеться
И физически, словно две линии переплестись бы…
И нестись по тропинке проторенной: кони, избы…
Все обычные подвиги девушек лет за тридцать,
Я внимаю речам твоим как в сенате патриций,
А внутренний Брут всё бурчит: сколько можно, Цезарь?
Сам себе задаю вопрос: ну когда залезу?
Да, залезу с подругой в постель, разорву одежду,
А потом как пойдёт. Я же выждан. Мне нужно между.
Между делом ещё дописать этот стих зачем то,
Отменить целибат и убить в себе абстинента.