Я знавал парня одного.
Он был мне другом, даже братом.
Пока его за колдовство
Не вышвырнули вон из Ланкра.
Канули два десятка лет,
Веретено вращалось тихо,
Пока король земель, Альберт,
Не разбудил былое лихо.
В тоннелях замка был открыт
Под пылью вековой державы
Тяжелый люк, что был как щит
От жадности, людей расправы.
И стражники из той норы
Вытаскивать металлы стали:
Сребро и золото, а в них
Драценны камни мирно спали.
Но потревожили тот дух,
Что проклят был своим же сыном.
Он жаждал крови, плача, мук
Последнего из властелинов.
Чума пришла, разбой, мятеж,
Альберт в покоях собирался,
Чтоб дать отпор, приструнить всех
Вассалов, кто против поднялся.
Советник ему говорит:
'Верни волшебника, он царство
От зла во свете сохранит,
И ты продолжишь править ясно'.
'Да как ты смеешь!'- вторил царь.
'Чтоб отменил свое я слово?
Да лучше лечь мне на алтарь
Иль кровь пролить на поле боя!'
И пролилась людская кровь
На улицах родного Ланкра.
Пришли соседи. Те б не прочь
Урвать кусок от супостата.
Советник верный вновь к царю врывается:
'Тебя молю! Враги у замка!'
Лицо Альберта сразу изменяется:
'Совета жду, докладывай, но только правду.'
'Отец людей ты и за них в ответе,
Для нас один ты на всем белом свете!
Кого с позором выгнал в ночь,
Ты возврати, чтоб нам помочь.'
Имея власть, у ног державу,
И боль в глазах от правды скрыв,
Альберт достал из ножен шпагу,
Совету отрубил язык.
Затем чума, прибыв с утра,
Большими гнойными шагами
До королевы вмиг дошла,
И увела в белесы дали.
И в ту же ночь его нашли,
Кого позвать так не решались.
Его достали из глуши,
Куда 'виновные' ссылались.
Мой друг сказал: 'Могу помочь
И отменить духовну месть.
Царь только должен в эту ночь
В Харона лодку пересесть'.
И как в пророчестве Альберта,
У алтаря он сам себя
Под шепот тихий колдуна...
Вернул покой родного смерда.
В веках прославлен был.