Однажды, пролетая над водой,
Феникс распахнувший крылья, распахнул глаза
И под гладью светло-голубой
Ему раскрылась вся песчаная краса.
Там тонули до дна,
что усеяно цветами,
Там плескалась волна,
что сияла ярче стали,
Под водой тишина,
он соскучился по ней,
Он горел от стыда,
среди перьев и огней.
Бесконечное дно, что усеяно цветами,
Бесконечная гладь, что сияла ярче стали,
Этими цветами, небо никогда не богатело,
Только в зеркале прекрасном цвета неба оживали.
Что же там на дне, расскажи, мне интересно!
Кости, да кожа, да сваренное мясо,
Его проглотят те жители, сразу пустившись в пляс,
Тело феникса прекрасно без шуток и прикрас,
Но на дне тебя ждет только сойка в длинной рясе.
Он водному народу писал письма по ночам,
Ему было больно от своих же жидких слёз,
Ему было больно, но он продолжал мечтать,
Ему помогал только небесный хоровод из звёзд.
Эти письма горели от касания перины,
Он в слезах молил звёзды, показать ту красоту,
О которой кричал прямо в водные глубины
И возвращался к своему родимому гнезду.
Он представлял, как в косяке ему найдется место,
Представлял как вдалеке, видит звезды из-под глади
И если эта стая - песня, то прекрасное престо,
Представлял, что он в стае наконец-то, а не в стаде.
Каждую ночь, звезды в небе загорались, но слабее,
Феникс плакал, когда в реках, отражалось только небо,
Феникс должен был рассечь весь воздух в небе, но милее
Ему была мысль о царстве том, где он ни разу не был.
И когда в небе погасла последняя звезда,
Феникс уронил свою последнюю слезу,
Он на крыльях улетел в черную пустоту
и собрал их крепко-накрепко, сомкнув глаза.
Угольки взлетали ввысь, феникс гас с каждой секундой,
Он не размыкая глаз, слышал водяные песни,
Он представил, как сейчас, он услышит их погромче
И увидит красоту, что когда-то видел в бездне.
Но упав, он услышал, лишь шипение в перинах,
Эта боль невыносима, птичье тело затекало,
Его унесла жестокая, огромная пучина
И вдруг в небе
что-то
мимолётно засверкало.