Осенняя пора. Я в Крепость собираюсь.
Настроиться я на особый лад пытаюсь.
Не буду по развалинам я просто так болтаться.
Мне с теми, кто здесь был охота пообщаться.
Я подхожу к "Звезде", а справа, в равелине,
лежат они, кто где, в песке, земле и глине.
И выкопают их из верхней кромки вала,
Лафетом будет им лишь кузов самосвала...
Осенняя пора, но здесь я вижу лето.
Я слышу, как "Ура" они кричали где-то...
А через пару дней уже не до "Ура" им,
лишь пишут на стене слова "Я умираю...",
Но пишут "Не сдаюсь", и "Нас осталось трое...",
Не думая о том, что им дадут "Героя".
Да им и не дадут. Немногих орденами...
Те, кто остались тут - теперь они за нами.
Я слышу скрип штыков по кирпичам горелым.
Тела броневиков - там, за дворцом, за Белым.
Убитые в дыре, что вырыла мортира...
Руины (во дворе) солдатского сортира...
Спасибо старым фото - я знаю где что было.
Молчит экскурсовод, что здесь была могила.
Как водится - одна почти шести десяткам.
И место, где была - узнаю по лампадкам.
Я долго здесь стою. А после - к полубашне.
Представлю тот июль, как будто бы вчерашний.
Сдаваться западло им было оккупантам.
Здесь семеро легло с безвестным лейтенантом.
Я обхожу места, где вычищено щеткой.
Я лезу по кустам, ищу следы решетки,
той, антиштурмовой. Залезу и в подвалы,
Найду то место, где бил пулеметчик с вала.
Он бил по кольцевой, по всей длине разрыва.
Кто мертвый, кто живой - все там, в аду прорыва.
подумаю, как им, пытавшимся прорваться,
Не мертвым, а живым, пришлось-таки сдаваться.
Зайду в Восточный форт я одухотворенным,
Прикину, как стрелять им было счетверенным
(попавших под струю свинца рвало на части).
И с горжи посмотрю я в сторону санчасти.
Я думаю о тех, кто там лежит, завален,
Кто телом ощутил всю мертвенность развалин.
Кто бил себе в висок, кто в форте ставил мины -
читаю между строк листков из силумина.
Я вижу это все сквозь слой венков и пыли.
Спасибо им за то, зачем они здесь были...
Я ухожу. Они остались за валами.
Тогда они - за нас. Теперь они - за нами.
2014