***
Ничего не исчезает,
оно просто Где-то Там,
за лесами, за часами,
недоступное летам.
Где-то Там, где дали, были
и мечты под слоем тьмы,
есть все те, кто нас любили
и кого любили мы.
Это то, что не ветшает
и не тает словно снег,
видит, слышит, утешает
и целует нас во сне.
И приходит к нам слезами,
словно дождиком слепым...
Ничего не исчезает.
Тот кто любит — тот любим.
***
Ну прощай, мой несбывшийся год.
Новый день, наставай, ворожи.
Пусть укроют меня от невзгод
огоньков городских миражи.
Обернётся прохожий на взгляд,
или снег обернётся дождём –
всё вернётся на круги своя,
только зиму и смерть переждём.
И зонты как большие цветы
раскрываются в волнах толпы,
и плывут они словно плоты
в океане мирской суеты...
А вдали, за земною чертой,
на границе у света и тьмы,
где-то город стоит золотой,
там живёт наше светлое «мы».
***
«а дальше — тишина...» пойдём же дальше.
Молчи, молчи, чтоб вечность не спугнуть.
Я вроде бы такая же, но та ль же?
Та далеко, её уж не вернуть.
Вернись, вернись, я так устала помнить,
я так устала знать и понимать,
мне хочется тобой себя заполнить
и просто целовать и обнимать.
Мой голос до тебя не долетает,
во сне к тебе никак не добреду.
А жизнь тепла, и теплится, и тает,
и утопает в ласковом бреду.
Люблю тебя заоблачно, заочно,
пишу тебе в твой новосельный сад...
Стихи вернутся из небесной почты
за надписью, что выбыл адресат.
***
Ты родился в разгар весны,
ушёл навек в зените лета,
но наши дни и наши сны
зимою были обогреты.
Зимою ты пришёл ко мне
в день незабвенный високосный,
от вьюги заслонял в окне
и руки грел порой морозной.
В любом подъезде был нам дом
и в каждой телефонной будке.
Лес просыпался подо льдом
и расцветали незабудки.
А жизнь уходит как спираль,
небес пронзая плоть и мякоть...
Но в високосный наш февраль
я никогда не буду плакать.
Ты Где-то Там, уже не мой,
но без тебя не помню сна я.
И мне всегда тепло зимой,
когда тебя я вспоминаю.
***
Всегда не за свою держали,
что чужды ваши мне ревю.
Я не попутчица державе,
я проживаю дежавю.
Вы не услышите за стенкой
немую исповедь мою.
Невозвращенкой, отщепенкой
я выживаю на краю.
Я патефонною иглою
сшиваю то, что не сбылось.
И оживает всё былое,
и отступают боль и злость.
Оно напомнит и утешит,
с души снимая чешую,
и на плаву меня удержит
моё живое дежавю.
***
У судьбы есть одна уловка -
в наше прошлое тайный лаз.
Возле кладбища остановка,
где два года уж нету нас.
Жизнь течёт неостановимо,
не попутает больше бес.
Проезжаю привычно мимо,
а сойду — лишь когда с небес.
Там, от холода околея,
наши тени всё визави...
Я тобою не переболею.
Не привита я от любви.
***
Всё это мне лишь кажется, конечно,
как будто снова мы в своём гнезде...
Здесь снег кружится трепетно и нежно,
совсем не так, как всюду и везде.
Я вижу, как ты руки грел о термос,
и как самой хотелось их согреть.
Но мало ли чего тогда хотелось,
что было и чего не будет впредь.
О наша остановка, обстановка -
навес и одинокая скамья,
где пусть недолго, глупо и неловко,
но счастливы так были ты и я...
***
Я накормлена досыта снами,
там, где я на довольствии звёзд.
И за то, что не сбудется с нами,
поднимаю торжественно тост.
На мгновение сблизятся лица...
А в сосуде мерцает огонь.
Только им невозможно напиться.
Созерцай, но руками не тронь.
Слишком поздно. Безмолвствует космос.
Месяц выгнул беспомощно бровь.
Невостребованно, бесхозно
одинокая бродит любовь.
***
Хмуро, дождливо, пасмурно,
сумеречно, прекрасно…
Можно любить по-разному.
Я вот люблю напрасно.
Осень прохладным голосом
холодом сердце лечит.
Ветер ласкает волосы,
дождь обнимает плечи.
И, как земля, распластана,
жизнь проплывает мимо -
снами снегов обласкана,
сумерками хранима...
***
«С Вами рядом никого не стояло» -
это самый большой комплимент
от тебя, что услышала… Стало
как ни странно, мне легче в момент.
Не стояло… Не очень-то щедро.
Не стояло… так ты хоть постой.
Вместо снега, дождя или ветра,
обнимая улыбкой пустой.
Вместо лакомства или лекарства...
А не хочешь, сама постою.
Бог, увы, ничего не подаст мне -
слишком поздно я утром встаю.
***
Так далеко до тебя — мне уже не дожить,
недолюбить до конца и тепла не дождаться.
Только и есть — что над чистым листом ворожить,
так, чтобы больше ни в чём тут уже не нуждаться.
В воздухе зимнем повеяло дальней весной.
Странно, что больше никто не почувствовал это.
Я научилась химичить с душевной казной -
из черноты добывать квинтэссенцию света.
Пусть заржавевший сезам уже не отворить,
словно окно или жилы, и в рай не податься,
но мне осталось такое богатство — дарить,
так чтобы больше ни в чём тут уже не нуждаться.
***
Тихо сижу за компьютером… Трах!
Вздрогнула, как от обстрела.
Вмиг погружается комната в мрак -
лампочка перегорела.
Вкрутим другую… Но настороже
тот, чей мы мрак не излечим.
Лампочка перегорела в душе.
И заменить её нечем.
***
Жизни осталось на донышке...
Радоваться весне,
греться на ласковом солнышке,
видеть тебя во сне.
Кутаться в мягкие тапочки,
летом дружить с землёй.
Птицы, деревья и бабочки
станут моей семьёй.
И говорю себе мысленно:
жизнь, ты всегда права.
Даже когда ты бессмысленна,
даже когда мертва.
***
Тишком приходит Новый год,
снежком застенчивым опушен.
Как в будущее тайный ход,
гостинцем в одинокий ужин.
Мне с ним нескушно быть вдвоём.
Смычком по сердцу водит Муза.
Мы что-то тренькаем, поём,
и нет уютнее союза.
Как нас учил когда-то Блок -
воды, травы быть ниже, тише...
Что нам напишет снег-мелок,
что прошуршит год белой мыши?
Прощай, прошедшего свинья,
одно желанье на распутье:
моя земля, моя семья,
мои друзья - со мной пребудьте!
Чтоб лишь «ещё», а не «уже»,
чтоб не попасться злу на вертел,
чтоб, поднимая свой фужер,
ни в жисть не чокнуться со смертью.
***
Снег у ёлочки на ресницах…
И увидела, как во сне, -
ты гулял во дворе больницы,
сообщая в мобильник мне:
«Тут такие большие ели!
Я таких ещё не встречал...»
Как тебе в снеговой постели,
что там видится по ночам?
В каждой встреченной мною ёлке -
те больничные узнаю.
Как гуляли с тобою долго…
Жаль, мобильников нет в раю.
Но когда-то увидим сами,
облаками вдали слиясь,-
связь наладится с небесами,
неслучайная наша связь...
Я целую твои ресницы,
твой мобильник ношу с собой.
Расскажи, что тебе приснится...
Ну, до встречи. Пока. Отбой...
***
Наша самая первая ёлка
всё горит, огоньками слепя,
и пластинка поёт под иголкой:
«Если б не было в мире тебя...»
То, что кажется невыносимо,
оглушая молчаньем в тиши,
во вселенной горит негасимо,
освещая потёмки души.
Там огнями залитая сцена,
я кружусь, твои плечи обвив,
и ласкающий голос Дассена
всё поёт о твоей мне любви.
Как сидели с тобою на кухне,
как будили под утро лучи...
Никогда, никогда не потухнет
наша ёлочка в юной ночи.
***
Умирать от любви — значит ею жить.
Пусть душа вся в крови — помнить, дорожить.
И хранить, и беречь, и растить как сад,
будет жизнь местом встреч, всё вернув назад.
Как себя возродить, будешь знать лишь ты,
свою боль превратить в песни и цветы,
и когда - селяви - мы уснём в гробах -
будет слово любви таять на губах.
***
Живу я праздно, но с трудом.
Мне жить почти не удаётся.
В душе бедлам, запущен дом,
полы скрипят, посуда бьётся.
Но есть таинственная связь
меж космосом и жизнью тленной:
дом, в целый мир преобразясь,
сливается со всей вселенной.
Да, продувается насквозь.
Да, холодно и одиноко.
Но я здесь долгожданный гость.
И здесь моих любимых много.
Их не увидеть, не обнять,
но, воскрешая время оно,
готово и меня принять
луны пылающее лоно.
Пройдя по тронувшимся льдам,
через кладбищенские комья,
по звёздам, словно по следам
из камешков, найду наш дом я.
***
Когда меня согнёт в бараний рог
и смерть перешагнёт через порог,
какими отпугну её словами?
«Любимые, я снова буду с вами!»
И буду я неистово просить
меня на эту встречу отпустить.
Там столько счастья в занебесной тверди,
что и не снилось ни Ассоль, ни Герде!
Там каждого оплачу, обниму,
там каждого до донышка пойму,
и там мы от последнего причала
начнём с конца до самого начала.
Любовь — такое мощное орудье…
Там наконец вздохну я полной грудью,
а жизнь мне трёт, бери её, лови!
...И смерть умрёт от зависти к любви.
***
Сорвало с глаз привычное забрало.
Грозит судьба мне карой — ну и пусть.
На тёмную неведомую радость
я светлую обмениваю грусть.
Жизнь бог даёт, а отнимает дьявол.
Но что поделать, я ещё жива.
И надо мною облаков облава,
и на бумаге плавятся слова.
Я радость ту в слезах моих омыла,
а то, что отболело — отмолю.
Прости меня, небесная могила,
прости, тоска, что я опять люблю.
***
Облака, нагруженные ливнем,
тяжело ворочались во сне.
Пёрышко оттуда хоть пришли мне,
покажись хоть чуточку ясней.
Но похоже только лишь отчасти
облако на профиль твой и лоб...
И хожу я как кусок несчастья,
и мечтаю, выглянул ты чтоб.
Раздвигаю взглядом небо шире...
Облака заходят прямо в дом,
где когда-то счастливо мы жили
где пытаюсь выжить я с трудом.
Верю я, что ты живой, конечно,
и глядишь сейчас сквозь облака...
Целовал меня ты нежно-нежно,
только губ касаясь уголка.
Обморочно, облачно, молочно
было мне всегда от этих ласк.
Разметал нам жизни ветер в клочья,
слёзы льются из небесных глаз…
***
До жизни мы – всё и всегда.
При жизни – лишь чуть и теперь.
А после уйдём в никуда
в раскрытую наглухо дверь.
Как раньше жила без тебя?
Но ты был незримо со мной.
Теперь и с тобою, дитя,
мне быть всё равно что одной.
Настолько сильна эта связь,
что всё ей обречено,
и ты во мне был отродясь,
в любовь мою всё включено.
Я спутана нитью веков
и ветром в моих волосах,
и кружевом от облаков,
и ветками в наших лесах.
И так я тобою полна,
что сам ты не нужен почти.
Прильнёт и отхлынет волна...
Прочти это всё и прости.
Ты солнечный зайчик в окне
иль тень, ускользнувшая прочь?
Ты жизнь, что осталась на дне,
иль вечная звёздная ночь?
Поймавшая солнце вода –
и мертвенный холод планет...
На каждое – радугой – «да» –
закрытое тучами «нет».
***
Сумерки ли сгущаются,
лист шепнёт в тишине –
знаю, они обращаются
только ко мне, ко мне.
Знают, что одиноко мне?
Только с каких-то пор
только с моими окнами
ночь ведёт разговор.
Есть гораздо достойнее,
лучше меня, умней,
но различаю в тоне я
и в оттенках огней
то мольбу, то признание,
то мотив неземной,
сокровенное знание
обо мне лишь одной.
Жизнь недлинная, тленная,
но средь ночи и дня
вся большая вселенная
за меня, за меня.
Сладко чай мне заваривать
в своей кружке большой,
не спеша разговаривать
с мировою душой.
***
Облака – стихотворенья Бога…
Вот бы научиться так писать.
Как тебе там, милый, одиноко...
Вот бы научиться воскресать.
Я хочу вернуть свою походку
и порхать к тебе на рандеву,
чтобы снова стало всё в охотку,
словно я на облаке живу.
Где ты, моё лёгкое дыханье,
лишь в стихах осталось и в эссе.
Юбочки плиссе той колыханье,
кофе обязательно глясе...
Чтобы жизни не коснулась мерзость,
облако держу над головой.
Образа лирическая дерзость
мне рисует в небе облик твой.