***
Давным-давно, средь чащ дремучих,
Озёр ,полей, холмов, дорог,
Среди лугов всегда пахучих,
Среди дубов стволов могучих,
Иван-дурак свой час волок.
И сам дурак, а жизнь дурнее,
Клял летом пекло и жару,
Зимой одевшись потеплее
Июля вспоминал пору.
В безделье день за днем тянулся:
«Я что ли с часом промахнулся?»
С тоскою размышлял Иван,
Бывая часто сильно пьян
И в размышленьях этих тяжких,
О том ,что сколько же из чаши
Придется той ему хлебать,
Сказал в сердцах:
« Эх, что терять!»
Собрал пожитки в узелок,
Залез в свой дальний уголок,
Перекрестился пред иконой
И ну дорогой незнакомой
Чесать что было только сил,
Смотреть назад не выносил!
Шёл день и два и больше года.
Давно не видел уж народа
И дождь и солнце не беда,
Ещё не те его года.
Забрёл туда, где волчий вой
Нарушит вряд ли чей покой.
Стоит изба уж покосилась.
Рука в неволь перекрестилась.
Скрепит большое колесо,
Напоминая глас бесОв.
Все как обычно – череп, кости,
Мол, ты , прохожий, иди в гости.
Нет пенья птиц, лишь крик вороны,
"Не, не сыскать мне тут короны,-
скрепя в затылке молвил Ваня,-
Хотя…, не помешала б баня!"
Любой другой уж без оглядки
Бежал, сверкали б только пятки,
А этот , даром что ходил,
Ума ещё не набродил.
Хозяев нет, дрова на месте,
В открыту дверь, хотите, лезьте.
Наш путник баньку натопил,
Под дверь дубовый клин забил,
Поддал парку,прикрыл дверь в клеть
И ну давай себя тереть
Еловым веничком по пяткам,
То вам не шуточки , ребятки!
Развеселился, спасу нет.
Уже предчувствуя обед
Из узелка достал бельишко:
«А я ,прям, ничего мальчишка»,
Протёрши зеркало сказал.
Сказал и будто кто связал!
За светлым, чистым дураком,
Сверкая гневным, красным оком
Колдун стоял огромный ,страшный
И видом был на столь ужасный,
Что дурака хватила дрожь:
«Вот в чью избу сегодня вхож!»
«Садись, незваный гость, садись.
Садись, со мною поделись,
Что привело тебя сюда,
Какая этака беда?
Иль было плохо тебе жить
И есть, и пить, и не тужить?
Коль ты в беде, то помогу.
Но говори на чистоту,
Иль любопытства ради здесь?
Уж ворон передал мне весть,
Что кто-то в доме тут моем
Шалит, балуется с огнём.
А коли так лишь, посмотреть,
Я уготовлю тебе смерть
Какой не видывал никто.
Уж подготовил я сукно
Для чар злодейских и кровавых,
Ведь я один тут только правый".
С Ивана пот ручьем потек,
Вот уж рвануть бы наутёк.
Колдун же ,мысли прочитав,
Изрёк: "Иван, а ты не прав.
Отсюда путь во всю годину
Един - в мешок и , вон, в пучину!
Иль говори, иль мы начнём.
Слетай-ка , ворон, за ключом».
Иван вздохнул:
"Скажу уж честно,
Который год мне нету места.
Терзает мысль меня одна,
А так ли мне жена верна?»
С:
«Ну, ты вопросы задашь!
А сам , дурак, ты не поймешь?
С тобой и часу не прожить,
Уж легче руки наложить
Ей на себя, чем в час ночной
Вдвоём в постели, что одной.
А ты вообще ,там, по ночам,
Давал хоть волю то очам?
Взглянул хоть раз ты на неё,
На мило, нежно то чело?
О чем ты думал рядом с ней,
Стал на минуту хоть нежней
При виде форм её прекрасных,
При зове в Очах её ясных?!"
Задумался Иван, притих.
"Чтой-то не видел энтот штрих
Я в поведении своем,
А мы ведь часто с ней вдвоем.
Бывалоча сидим, едим,
А на звезду ,не, не глядим.
Цветы давно уж не дарил,
Всё собирать их нету сил.
Стихи писать- что я , дурак?
Я избегал их словно драк!
В постели нежным? Что за чушь!
Да там у нас такая глушь..."
С:
"Ну, будь по твойму, покажу
Тебе я мужневу жену!
Учись , сухарь и идиот,
Последний дурень, сумасброд!
Я покажу тебе откуда
Живет в ней то большое чудо!»
Прихлопнул парня по плечу
И подтолкнул вперед, к ручью.
Хладна водица расступилась,
Под взглядом старца затемнилась
И чудным зеркалом предстала,
Жену Ивану показала.
Елена не была в печали,
На лодочке её качали.
Прекрасен мОлодец, волна,
Общеньем с ним взволнована,
Она игрива, весела,
Ушла подальше из села.
"И это при живем то муже,
Чтоб им вдвоем замерзнуть в стуже!,-
вскричал Иван весь вне себя,
БелУ рубаху с тела рвя,
-А я то думал, что она
Навеки будет мне верна!
Ну, почему же, почему
Она так внемлит то ему?!"
С:
"Да ты , дурилка, помолчи
И успокойся, не кричи.
Смотри на них, запоминай,
Себя тихонько поправляй».
И:
"Ну, он же точно ловелас,
Пройдет день, два, хоть выбей глаз,
Его нигде ты не найдешь
И криком горло лишь сорвешь!
Так отчего же зная это,
Она мила и разодета?!»
С:
"Секрет тут прост - она ведь в нем
Тот ветер, что шалит с огнем.
Он с нею нежен, ласков, мил,
Ни разу ей не нахамил,
А коль меж ними грянул гром,
Так мИлы тешутся потом.
Он ,словно вихрь, чахлый лист
Поднял под птичий звонкий свист,
Вскружил, унес на небеса
И дарит снова чудеса.
Вернул дыхание весны,
Зеленый снова - видишь ты?!
Он ей отдал всего себя,
Её единственну любя.
Наполнил душу чистотой,
Не может жить душа пустой.
Он искренен и человечен,
Он терпелив и он сердечен!
Елена знает - стихнет ветер,
Затянет звезды в этот вечер,
Вокруг все станет как вчера,
Но, словно росчерком пера,
В ней слово он оставит –ВЕРА!
В то, что есть Солнце, Есть Луна,
Что станет вновь звездой она.
Что в самой тягостной тоске
Она вдруг вспомнит о листке,
Который так легко кружился
И прямо в душу опустился.
И чтоб потом не приключилось,
С тех пор в ней счастье поселилось.
А он ведь снова прилетит,
Встряхнет, подхватит, обольстит
Лишь потому, что ждет она
И ветром с ним обручена".
...
Скрипело тихо колесо
Среди могучих тех лесов.
Сидели дурень и колдун
Погружены средь своих дум.
И каждый думал о своем,
О чем-то давнем, дорогом.
И мы в печали с вами милой,
Как будто пропитались силой.
Надеюсь станем мы теперь
Чуть искренней , теплей, родней
Полюбим тех, кто рядом с нами
Исхлестан пришлыми ветрами.
……
Качаясь ,листья вторят сказке.
Закрыл на ветвях ворон глаз.
Вода ,прозрачна и светла,
Журчала в горле у ручья.
И было видно как несмело
Тень Вани робость одолела.
К нему привязана навеки,
Его она приподняла
И от избы той повела.
По земляничному бурьяну,
От аромата сразу пьяный,
Назад он словно полетел
К своей любимой, в свой удел.
А на подмостках, у ручья,
Как прогоревшая свеча
Сидел уж не колдун, а старец.
Открыв души своей он лАрец,
В воспоминаньях снова молод,
Бредет сквозь вьюгу, в жуткий холод
Через заснежены поля,
Туда, где ждет его она-
В бою отбитая девица.
Глаза как ночь, уста- зарница,
Пылают девичьим огнем,
Им было хорошо вдвоем.
В забаве, жарких поцелуях
И пылкой страсти время шло.
Казалось навсегда ушло
Из жизни их большое горе
И счастье в них безбрежным морем
Навек волны продолжит бег...
Наивен все же человек.
Как бабочки те дни порхали.
В любви собой увлечены,
Они совсем не услыхали,
Что шепчут злые языки.
!
Как часто мы это встречали,
Лишь только счастье привечало
Знамением детей своих,
Средь миллионов лишь двоих,
Нежнейшей розой распускался
В саду божественный бутон,
Как сразу дьяволом спускался
К цветку любви с кривым ножом
Убийца злостный и ничтожный,
Сорняк зловонный, придорожный,
Сам не умеющий любить,
Готовый только кровь лишь пить.
Восторгом мук чужих растущий,
Внутри с рождения гниющий,
В селе завистник чёрный жил,
Свой час коварно сторожил.
Не мог он видеть как двоим
Легко и счастливо живется,
Как мило все им удается.
Уж ядом слухов напоил село
От мала до велика.
В толпе, известно, нету лика,
Она летит слепой стрелою
Бездушной, глупою гурьбою
Туда, куда рукой хитрец
Стрелу направит и с ней смерть!
...
Красавица в тот день одна
Была печальна и грустна.
Сидела у окна привычно
И тихо пела , как обычно.
Его ждала. Он ненадолго,
У порога её оставил. Сам в дорогу,
По делу, на день , собралсЯ,
А день с утра не ладился.
Желанно солнце из-за туч
Пробить не в силах было луч
И пенье птиц всегда прекрасно
Срывалось в крик их громогласный.
На милое лицо любимой
Как будто пелена сползла
Как навсегда прощалась с милым,
Уж ощущая близость зла.
Лишь он уехал, в тот же час
Толпа немедля, при свечах,
Вопя неистово: «Колдунья!»
Ломиться стала в двери буйно.
Мелькали бешено глаза,
Переплелись их волосА
И пальцы скрючены тянулись!
На небе ангелы проснулись,
Но было поздно – умерла...
С лицом смиренным замерла.
Отхлынул в ужасе народ,
Весь этот дикий, гадкий сброд
Того , что сделал, испугался
И в страхе сразу разбежался.
Лишь птица над избой кружилась,
А мОлодцу в дороге снилось,
Что горе может приключиться.
И вот уже домой он мчится,
Сбивая колокольцев цвет,
Увидеть хочет он свой Свет!
Но что увидел! Боже! Нет!
Порвали душу, грязный след
Политый ядом лишь остался
И лес от крика содрогался.
Себя от горя он не помня
Желаньем мстить себя наполнил.
Людей не видя чтоб, ушел
В глухую чащу, сруб нашел,
Годами, жуткими ночами
Ученье блеклыми очами
С глухим упорством постигал
И заклинания слагал.
...
Но Бог его все ж не покинул.
Той мести мрак совсем уж сгинул.
С годами боль его притихла
И насылать не стал он лиха
На всех живущих без разбора.
Отгородился он забором
Печальной памяти своей
И в размышленьях стал теплей.
И стал он тихо помогать
Всем тем , кто в страхе потерять
Себя в жестокости людской,
В стремленьи кто обресть покой
Бредет по жизни заплутав
Меж лицемерий и лукавств.
И сердцем снова став светлей,
Он начертал:
«Люби людей.
Люби хороших и плохих,
Заблудших, грязных и больных.
Люби такими уж ,как есть,
И сможешь ты себя обресть!»
***