Оставив родные пенаты,
Стремительно еду в Москву.
Не верится, как я живу
На свете - слепой и патлатый.
Не верится, что еще жив
На щеках румянца отлив.
Случайную взял электричку,
Уеду куда-то туда,
Где ширятся ввысь города,
Где имя даётся по кличке,
Где римские стонут холмы
Под тяжестью бус старины.
Туда, где, развесивши руки,
Скучает напрасно река.
Где снег выпадает пока,
Но реже и только со скуки,
И сорок поют сороков
В теснотах столичных домов.
В окурках и плесени белой
Сидят очертанья дорог,
И трубами пышет Сварог,
Свистит зимней мглой оголтелой.
Стыдятся гореть фонари
При свете холодной зари.
Трясется мохнатою сукой,
Своих защищая щенков,
Собрание старых фронтов.
А звезды стреляют из лука —
Пускают из пушек огни
В зеленые майские дни.
Как циркулем центр очерчен,
Лежит сенокосец на нём.
Когда-то и мы воспоем
Все, чем этот город жив-вечен.
Когда-нибудь будем и мы
Вкушать серный запах Москвы.
Но еду к тебе утром хлипким
И жду, что ты примешь меня,
Пусть ненависть и не тая,
Ты встретишь, наверно, с улыбкой:
Искра твоих искренних глаз
Мне будет отрадой сейчас.
Покуда метро еще может
Пихать в свой желудок народ,
Я шел бы за ними, но вот —
Попал в переходах на ножик.
Прощай, милых глаз синева,
Во всём ты, живая, права.