попробуй!

И станет тебе легко, вот увидишь, станет,
еще демиург коснется тебя перстами,
разрушив твои оковы из прочной стали,
вживив кодировку «жить».
Ты будешь летать, не веником над Парижем,
а гордой орлицей, крича себе: ну, пари же!
Увидь же, что небо к тебе стало ближе, ниже!
Кружи по нему, кружи!
Сломай этот «рай», который ночами снится,
он дерзок и адов, он создан не для орлицы,
в нем сотни кривых зеркал искажают лица,
ментальности и тела.
Пусть вольному – воля, бездарному – приземленность.
Планиде не верь, пари над тоской зелёной.
И пусть твой Пол Пот растерянно-удивленно
посмотрит:
твоя взяла.

©Светоносова, сломай!

 

попробуй!

И станет тебе легко, станет всё в порядке,
когда демиург коснётся холёной пяткой
твоей поясницы, пнёт, усмехаясь гадко,
и скажет: кончай нудить!
Тебя заждались не где-то — в самом Париже —
щиты из фанеры клином летят, смотри же!
И машут, шурша, вослед им, прощаясь, крыши.
Держи-ка метлу, лети!
Давай, покажи, Миланам и прочим Римам,
что русское слово крепко, необозримо,
что баба найдет всегда на избу экстрима —
подвластен ей нынче мир.
Застынут, пускай, от метящих лбы творений,
на стыке веков, поребрике поколений,
смотря изумленно в небо на русский веник
Манделла и Ким Чен Ир.

***
А что нам до тех далеких, чужих Парижей.
У нас тут столицы меньше, роднее, ближе:
крыжовник поспел, чубушник давно не стрижен —
не время плести слова.
А после летаем гордо во сне ночами:
орлицей, коровкой божьей, банальной чайкой.
Таких, демиург, прости, но тебе, начальник,
ни выпрямить,
ни сломать!