Я хотел тебя так, как не хочет голодный в пустыне буханку хлеба.
Я хотел тебя так, что готов был решить все проблемы, поднять даже небо.
Я хотел тебя так, что готов был предать все мечты и амбиции,
Положить к пьедесталу, к ногам твоим все идеи мои и принципы.
В моей жизни с тобой появилось не много тоски, грусти, печали.
Зато страсть забрала меня в пекло любви, и решила за нас окончательно,
Что судьба нам сейчас рука об руку идти вместе зализывать раны.
Теперь ясно к чему именами зовутся все бури и ураганы.
Между нами война, и нам мира достигнуть увы не по силам.
Дай мне пороха столько, душа, чтоб отсюда тихонько мне сгинуть.
Дай мне воли, о боже, и тогда я так рьяно сломаю все стрелы,
Ведь любовь разрывает меня так же, как пуля врезается в тело.
Я хотел так тебя, но препятствием в моем пути были взрывы.
Если это любовь, то она умерла прямиком оказавшись в могиле.
Это может быть кома в которой лежишь ты или летаргический сон.
Если это тот сон, то отдал бы я все оказаться чтоб хоть на мгновение в нем.
Вокруг нас маскарад, мы одни лишь чисты на просторах планеты.
Мы сорвали мучительно-дьявольский куш в лотерее вот этой.
Наши ссоры услышали даже боги на вершине олимпа где-то.
Но отдушиной было увидеть тебя на постели раздетой.
Но так нравилось слушать богам наши страстно-игривые стоны,
Что решили они оклеймить нас с тобой бесконечно влюбленными.
Мы нуждались друг в друге как в воздухе утопающие.
Одна мысль потерять была ужасающе-устрашающей.
Мы любили тот ад, он казался нам солнечным раем.
Я связал тебе руки, чтобы точно узнать, что ты мне не чужая.
Нас укрыло нежнейшим уютным теплом прямо посреди ада.
Я закрыл тебе очи, чтобы точно понять, что ты только мне рада.
И ты стала в момент моей пленницей, я так хотел что бы кровь
Закипала под плотью твоей, только если увидишь ты вновь
Мой образ в тени своих обид, печали, а так же отчаянья.
В этой обители ада демоном стала правда, а громким молчание.
Ты была непокорна, но знал только я как тебя укротить.
Я любил твои слезы, а ты продолжала для меня лишь грустить.
И мы стали с тобою играть и эта игра нас всегда поглощала.
В этой комнате произошло много, но места нам было так мало.
И ты стала моей новой куклой, это стало так дико манить,
Но почему то не поддавалась мне только лишь одна твоя нить.
Я готов был разбиться о стол только чтобы она в раз порвалась.
Я добился всего что хотел, и любовь моя тихо сломалась.
Это было мне в радость, только так угнетало, что увядала
Моя милая осень, каждый день свои листья теряла.
Борьба с ее натурой, с ней самой по сути стала моим счастьем.
В один момент я понял, это- не любовь, это- желанье власти.
Я охладел к своей сложной любви в одно лишь мгновение.
Холодный взгляд мой не смогло стерпеть ее терпение.
Она решила добиваться, что есть сил мое внимание.
Не смог я оценить тот трепет сил ее старания.
Она же билось в тоске глаз было видно немое отчаянье.
На погребение любви похожи стали все наши свидания.
В ее уставшей от борьбы груди еще так тихо бился пульс.
И от отчаянья ты сказала лишь три слова:"Больше не вернусь".
И шли минуты, моя агруа, поняв вдруг вкус потери,
Теперь лишь ищет путь ко мне, к своей родной метели.
Но я не смог бы не сказать той самой горькой правды,
Что омертвила мою деву, отнесла к истокам ада.
Что от былой любви моей есть только лишь отчаянный фантом,
Что возродить ее быть может сможет время, но когда-нибудь потом,
Что вероятность так мала, но предпосылка к возрожденью может быть.
За это к пьедесталу моему, к ногам положена должна быть жизнь.
Цена в остаток жизни, сил, терпенья для тебя, увы, так непосильно.
И ты молила меня так оставить жизнь и повторяла мое имя,
Но я не смог приять тебя вот так, мне нужен договор
Сказав вдруг:" Нет", я подписал тебе посмертный приговор.
А на последок я увидел возрожденье моей девы, ее бой.
И обратилась она в птицу, а затем в огромнейший огонь.
Теперь мой феникс, моя фрау, летит в далеко к истокам неба.
Я хотел тебя так, как не хочет голодный в пустыне буханку хлеба.