Я возвышаюсь на стене,
очерчен рамкой, будто кровью,
и всё тянусь к тебе вовне,
к твоей постели, к изголовью.
В дремоту тьмы ночного дома
по речке света из окна,
покуда спит твоя истома,
плывешь, как дикая волна.
К узорам, вытканным на коже,
прильнешь уставшею рукой—
там может царская вельможа
идет, болтает сам с собой,
иль моря синяя пучина
гремит меж пиков серых скал,
а может молодой мужчина
на поле смерть свою сыскал—
не знаю, кто на мятом бюсте,
что ты покинула кровать,
но мне приятно, что по грусти,
ко мне ты ходишь горевать...
Уйми печаль, вернись к кровати
под белой росписью Луны,
пока я призрачным объятьем
твои сокрыл от боли сны.