***

На крыльях светлых дня
Она свершеньем праздна.
Намеренья души храня
В мечтаньях безотказна
Самой себе, уютом блажь
Вмещая в сердце вздохом.
Но то лишь молодой кураж
Во времени глубоком.
Стекают дни порой с окна
Ползучей каплей дождевой.
И мысленно вся даль видна.
Она, конечно, «не одна»,
Она не хочет быть другой.
Его признание в ночи,
При расставании у врат,
Венчают что весь палисад,
И хоть дыханием кричи
В окно, закрывшее от бурь,
Но только дождь лениво льет.
Он к ней дороги не найдет,
Неся любовную всю дурь
Хоть сердцем, хоть в упор
Глядя, отчаяние приморгнув,
Ведя никчемный разговор,
И ветку походя тут пнув,
Как будто просто так, журясь
О чем-то, сказанном для речи.
Про то, про се, на дом косясь,
Уже пришли, и взять за плечи
Ее бы мог, но что-то держит.
Саднит несказанная грусть,
Да в голове вопрос свербит,
Но пусть свербит пока что, пусть...
И проводил, и улыбнулся,
И за руку слегка коснулся,
Преображаясь для иного.
Но взор ее, пустотный снова,
Ему никак не приглянулся.
И не находит боле слова,
Помимо лишь прощанья.
В ней видит чувства обещанье.
Но то что видит, меркнет, право...
Забыть про то стремясь скорей.
Как рядом с домом не топчи.
Чужой, чужой, не нужный ей,
Застрявший взглядом сиротливо
Когда прощались, — на кирпичи
Всей непреступной и добротной
Постройки дома ее, красиво
Убранной резьбой старинной, —
Воззрившись обнадеженно
И пылко, и застенчиво немного,
И ей придав глаза свои, и руку
Тронув — в чувстве обнаженно.
Навеяв тут же царственную скуку.
Зачем? Зачем... Куда ведешь меня,
В какие дали, или дебри снов.
Беззвучно сердца стук его кляня,
Отняла руку, и пошла под кров.
Стоял, глядя как статуя на свет.
Пока не скрылась за дверями.
Неужто в мире сем любви и нет?
Неужто так живут себе веками...
И есть вообще ли тут ответ.

Дождь насаждал струями мысли.
Тиши средь, шелестом воды разъятой,
Чуть громыхнуло, и скользнуло «если»,
Но тут же кануло, водою взято. Бой
Часов старинных со стены прогнал
Смятенье все, иль что тут было.
Ее судьба... ее святой причал...
Он где-то там, вдали, его не смыло.