Душа чужая всегда потёмки,
И распознать её нельзя.
Одни пожалуй лишь намётки,
А в основном мутная вода.
Ну и наверное невозможно,
В сем видимо переубедить.
Следует только осторожно,
Дабы совсем не навредить.
Вникать в неё совсем не стоит,
Ну и к тому же ни к чему.
Она по своему проводит,
То, что прописано в роду.
И ни к чему с нею ругаться,
Ну а тем более доставать.
Иначе будем сомневаться,
Ну и совсем не доверять.
Душа чужая как пустыня,
Оазис имеется свой в ней.
Ну а песок как окружение,
Остатки отпущенных сих дней.
Остатки отпущенных мгновений,
Быть может секунд да и минут.
Которые без возражений,
Навстречу всё-таки идут.
Ну а те самые песчинки,
Пытаются огородить.
Чтоб не были видны слезинки,
Ну и на белом свете быть.
И не узреть её однако,
Она же всё-таки чужда.
И ведает что ей когда-то,
Придётся отвечать сполна.
Придётся всё же сознаваться,
В содеянном наверняка.
Не сможет видимо скрываться,
От правосудия никогда.
А коль творила дела благие,
И сеяла только добро.
Заслуги будут совсем иные,
Каждой пожалуй лишь своё.
И каждая имеет возможность,
Содеянное осознавать.
Тем самым проявляя важность,
Того, что придётся пожинать.
В любой душе свои желания,
Ну а тем более грехи.
Всюду мерещится покаяние,
Поступки те самые свои.
А помыслы довольно скрытны,
Завуалированы они.
Ну и к тому же неизвестны,
Потёмки только лишь одни.
Чужие вовсе изваяния,
Ну и понятия сами.
Есть только некое представление,
И некие призрачные черты.