На мой взгляд, "бардовская" песня, как явление, была чистейшей воды эскапизмом, попыткой отстраниться от жуткой советской действительности, найдя некую спасительную нишу, которая якобы не имела отношения к политике - романтика путешествий, покорения стихии, некое братство ("не бродяги, не пропойцы") этаких флибустьеров бескрайних просторов "родины", которая даже не была матерью, а в общем-то сукой. Но интеллигентам надо было как-то выживать в этой затхлой и душной действительности, и они образовали некую идейную и интеллектуальную "фронду", которая на самом деле была фигой в кармане. Все "шестидесятники" - потомки расстрелянного поколения, которые пытались романтизировать порочное советское прошлое - и не только советское. Сын расстрелянного партийного функционера и сам фронтовик, Булат Шалвович Окуджава пел "я всё равно паду на той - на той единственной гражданской. И комиссары в пыльных шлемах склонятся молча надо мной". Гражданская война - величайшее из зол для любой страны, а "комиссары в пыльных шлемах" - мерзкая и озверевшая чернь, санкюлоты, которые втоптали в грязь то немногое, что еще оставалось человеческого в России и потопили её в крови... А романтика "отечественной" войны, которая была абсолютной сталинской креатурой. Без пакта Риббентропа - Молотова её бы не было. А все эти "комсомольские стройки" вроде Комсомольска-на-Амуре, построенного руками зэков и политзаключенных сталинских рабов. Самое страшное, что все эти "барды" как бы примиряли молодёжь с существующей действительностью и создавали иллюзию внутренней свободы.
Я бы выделил среди "поющих поэтов" три неравноценные категории. Первая - это "одиноко стоящее дерево" Владимир Высоцкий. Он не был ни бардом, ни менестрелем. Думаю, в мировой истории аналогов ему не найти. Поэтическую составляющую я не буду рассматривать. То, что Бродский называл его поэтом, оставлю на совести того же Бродского. Думаю, что это был один из "бродских" вывертов - у нобелевского лауреата была странная привычка награждать высокими титулами весьма второстепенные персонажи. По сути, это извечный еврейский дух противоречия - считать Гайдна выше Моцарта, Баратынского выше Пушкина, а Высоцкого считать поэтом. Но Высоцкий не был поэтом - он-таки был трибуном, этаким "колоколом" и типа совестью советской эпохи. Но вот что странно - при всей той крамоле, которую он нёс своим хриплым надрывным баритонам в советские массы, ни КГБ, ни Политбюро, насколько мне известно, его не трогали и не привлекали. А, женившись, на Марине Влади, спокойно дефилировал между Москвой и Парижем. К тому же он был актёром театра и кино - и здесь он был вполне себе реализован. Когда речь идёт о совке, трудно удержаться от конспирологии... И я не удивился бы, если бы когда-нибудь всплыли на поверхность некие факты, говорящие о том, что он был - либо креатурой органов, либо прирученным (прикормленным) ими "бунтарём". Ведь, если так разобраться, в его текстах не было открытой критики Софьи Власьевны. В основном - аллюзии...
Булат Шалвович был вообще "паинька" - любовь, братство, дружба, романтика ВОВ, ВОСР и гражданской войны. При априорном признании легитимности советской действительности. Да, вожди у нас так себе, начальники - говно, казёнщина и бюрократия - неизбежное зло, но в целом - "Вы пропойте славу Женщине моей" и "Нам нужна одна Победа - одна на всех, МЫ ЗА ЦЕНОЙ НЕ ПОСТОИМ". А в целом...
Давайте восклицать, друг другом восхищаться,
Высокопарных слов не надо опасаться.
Давайте говорить друг другу комплименты —
Ведь это все любви счастливые моменты.
Всё классно, всё хорошо - "роза красная цвела", "эта женщина в окне", "Ах, Арбат, мой Арбат - ты моё ОТЕЧЕСТВО". Да они РАССТРЕЛЯЛИ твоего отца, ПОСАДИЛИ твою мать, убили или сослали на каторгу десятки миллионов невинных людей. И не века с тех пор прошли, а считанные годы. А ты воспеваешь это грёбаное отечество - да так, что даже у меня на глазах слёзы наворачиваются...
Далее - Визбор. Ну, тут уже полный эскапизм. Любовь опять-таки, романтика, флибустьерство.. Ах! Эх! Ух! Но только когда он надел форму Рейхсляйтера Бормана, он почувствовал себя в своей тарелке. Они вообще все носили эсэсовскую форму с такой непринужденностью и удовольствием, что ухитрились даже вызвать симпатии у 250-миллионного советского народа к своим недавним врагам. А звания-то какие: "оберштурмбаннфюрер", "штандартенфюрер". Это тебе не "товарищ майор" какой-нибудь. А фамилии! "Гейдрих", "Кальтенбруннер", "Шелленберг", "Кессельринг" - не Иванов, не Петров, не Сидоров - и тем более не Голожопенко.
А вот и "третий" ряд "партера" - Городницкий, Клячкин, Ким, Дольский... И иже с ними. Всё плохо, ребята, мы с вами это знаем - но "придут иные времена - ты верь в дорогу" (правда и это - Визбор). Крепкие рифмы, аллюзии, намёки, подтексты, междустрочье, сочные гитарные аккорды и россыпи, раскачивания в такт, посиделки у костра и дороги, дороги, дороги... Правда, в пределах советской границы. Дальше - ни-ни. Только во времена "перестройки" все вдруг осмелели и уже понесли открытым текстом...
Про Галича мы уже говорили. Феномен этого человека для меня столь же неясен, как и понятен. С одной стороны, ему настолько остоебенила вся это советская тягомотина, что даже будучи эпикурейцем жизнелюбием и женолюбом, баловнем судьбы и властей пустился во все тяжкие. Думаю, что здесь сработала фрустрация от так быстро закончившейся "оттепели" и наступившего брежневского застойного безвременья. А с другой... Годы были, конечно, тоскливыми, серыми, тягучими и беспросветными. Но для элиты - писательской, киношной, поэтической - они были просто Эльдорадо. Можно было нехило себе жить, печататься, снимать кино, ездить в "загранку". Но, видимо, накипело... "Не суди другого, пока сам не окажешься на его месте" сказано в Пиркей Авот... И я нарушил это правило.