В года моих незрелых лет
Я редко церковь посещала
И веры в Бога ясный свет
Души моей ещё не освещал.
Но, рядом с церквью находясь,
Я поворачивала круто
И заходила, чуть стыдясь,
Не ко двору пришлась как-будто.
Я, поначалу, не молилась,
Пред образами не крестилась.
Духовный голод утоляла,
Но тот, которого не знала.
Однажды, в церковь я зашла:
Горели свечи и лампады;
Немноголюдно, тишина...
А мне её уж было мало.
У входа шум возник. Смотрю:
Мужчина, вида уркагана.
Спасти он хочет жизнь свою:
Не тронут, думал, в стенах храма.
Метался у порога он,
К старушкам приставал: - Спасите!
Да, я последний уркаган -
Душил и резал, убивал.
Пришёл мой час, все карты биты!
Меня убьют свои - бандиты.
Он выл, крутился как юла
И шапку грыз похлеще зверя.
И вот такого подлеца
Старушки вытолкнули в двери
И в спину хором: - Бог с тобой!
Захочет - он тебя спасёт.
И тот, с поникшей головой,
На смерть на явную идёт
Прошло с тех пор немало лет.
Я помню этот случай долго.
Преступник - тоже человек?
- Но не подобие же бога?