Свет озаряет бренную душу грустного мистера с тростью,
И тут же как яркая вспышка от спички угаснет за считанный миг.
Он бродит среди посеревших домов, наблюдая с несдержанной злостью,
Хоть черный, но пыльный старинный цилиндр скрывает состаренный лик.
Бегают мимо детишки с приюта в ободранных грязных одеждах,
Приветливо смотрят на мистера в черном, здороваясь громче собак.
Но разве хотелось ему посмотреть, что скрывается в этих невеждах?
К несчастию, нет, ведь каждый живой непременно становится враг.
Работал в какой-то несчастной каморке, вскрывая застывшее тело,
И руки по локоть в запекшейся крови, и скальпель прекрасный остер.
И нет до несчастного мистера людям какого-то, может быть, дела.
Из жизни отныне свирепых живых, из памяти бренных он стер.
Идет он, вздыхая, вдоль берега Темзы, скорее хотелось быть дома.
И думу скрывает в глубинах мыслей, как будто бы ценность свою.
Но тут же в каморку доставили тело упавшего в длинную кому.
Меж жизнью и смертью бедняга шатался, считай, что на самом краю.
Мой мистер печальный работу забыл, пусть дальше себе умирает,
Мой мистер пытался забыть по пути былую шальную любовь.
Британская свора бездомный собак идущего гневно облает.
Из пасти существ и с оскала клыков стекала бордовая кровь.
Постукивал тростью по твердой земле, не видя озлобленных тварей,
Точнее сказать, замечать не хотел их громкий обиженный лай .
Но зависть прокралась за створки души: животные движутся стаей.
А он навсегда остается один, вне всяких невиданных стай.