Форт мой могучий осажден.
О, добрая, прекрасная Мария,
Как горек тот обугленный свинец,
что упустила я из вида...
Им меня не понять как тебе,
они не сражались за вспышку света,
их не бросали в толпе,
где нет не одного зрячего человека...
Они глупцы, Мария, глупцы!
Да, ты просила не всех под одну гребенку,
но я поняла, что должна грести.
Я пыталась все объяснить,
но в разговорах нет толку...
Ты верила, что я останусь доброй, и с чистым сердцем...
Как глупо верить в тривиальные вещи.
Этот мир искалечен,
состоя из глины и трещин...
Я не хотела их залеплять, я хотела лепить заново!
Все – от воинов до женщин,
от друзей до врагов.
Бог?
Да пропади он пропадом!
Если может считаться господом
тот, кто породил однажды и бросил,
то я сама себе Бог!
Я обернулась,
и позади
только я оборачиваюсь.
Я отвернулась
от тебя,
и от себя отворачиваюсь.
Я честно мечтала нанять оркестр
(как мы с тобой когда-то хотели),
но слишком мало воздуха на квадратный метр.
И со временем даже картины истлели.
Вместо этого, я соорудила подземелье
для создания препаратов, и зелья.
Я поглощала их, и отключалась,
поглощала, и отключалась...
Я честно старалась
убить себя до того, как это сделают эти нахлебники.
Они ломятся в дверь
до крика в истерики...
Помнишь? Я говорила, что если клетка в центре,
то пусть лучше душит по углам.
Что мне досталось сердце человека,
и пусть я сдохну, но не отдам.
Так вот, Мария, такой тут принцип:
в бесконечной схватке с самим собой,
даже самое доброе сердце
устанет биться...
Прощай! О, Дева Мария!
Я выключаю экран.
Я всегда хотела умереть от руки любимого человека,
и я убила себя сама...