Ни пламени свечи, ни алтаря,
но ветер солнечный углы небес латает,
и чаек паутинка золотая
блестит в живых ладонях января.
И я – так, будто в смерти не была,
так, словно никогда не леденела,
вдыхаю слово, чтоб ладоням белым
хватило на мои стихи тепла.
Храню слова, как мёрзлая земля
хранит в себе корней заснувших волю.
Степная птица памяти глаголет
о гнёздах на курганах и полях,
о времени, что гонит имена
в пространство неизменного покоя.
Земля хлебает небо вековое,
полны безмолвным небом семена.
В них буквиц нет, но отзвуки их снов
доносит эхо нежности рассветной,
бессмысленной почти и незаметной –
ютящейся за окнами домов.