Язык не может быть хорошим,
Как и не может быть плохим.
Он может быть, конечно, пошлым,
Иль канцелярским и сухим.
Язык, в котором просторечья
Перемежаются со сленгом,
Звучит, как будто искалечен
Он металлическим предметом.
А если воровской жаргон
Прорвется вдруг в том языке,
Или какой-то грубый тон
И неприличный жест в руке,
Тогда уж точно будешь знать,
Что человек в тюрьме сидел,
А там, чтоб это «изучать»,
Он испытал весь беспредел.
Бывают странные явленья
В развитии языка:
Совсем иные поколенья
Пришли сюда издалека.
Они общаются по скайпу,
Используя весь русский мат,
Инстинкты древние под кайфом –
По ним сверяют циферблат.
Литературный наш язык –
Он испытал метаморфозы:
Как будто вставлен острый штык
В благоухающие розы.
Он стал похож на разговор
Тех отроков деревенских,
Чей очень узкий кругозор
Смешал полы, мужской и женский.
Весь письменный язык теперь
Похож на устный, краткий, четкий.
Он открывает шире дверь
В пространство тьмы и горькой водки.
Он не растит, не умножает
Словарный наш большой запас,
А просто тупо расточает
И обедняет мир для нас.
Слова, заимствованные где-то
В другом, чужом нам языке,
Не проясняют нам предмета,
А оставляют смысл во тьме.
Нельзя без трендов современных,
Но в них преобладает минус.
Язык же будет переменным,
Как переменен гриппа вирус.
Нам больно слышать и читать
Все эти сленги, эвфемизмы.
Интеллигенция опять
Глядит на это с укоризной.
Законодательно устроить
Нельзя живой простой язык.
Его лишь можно нам освоить,
Используя не напрямик.