Любил царь Петр по городу побродить,
На себя оденет одежду неброскую,
Натянет шляпу свою поглубже на уши,
Да ссутулится, чтоб ростом поменьше стать.
Забрел он однажды вечером в какой-то кабак,
Кружку взял и пристроился за столиком в уголке.
Пьянствовали в кабаке солдаты из его гарнизона,
Выпили они, как следует, для начала,
А потом принялись по столу кости метать.
Находились умные люди всегда,
Приходили они в кабак, чтоб нажиться,
Делали только вид, что пьют
И падали кости, так как надо, в их ловких руках.
Вот проигрался один подвыпивший гренадер
И, недолго думая, палаш свой на кон поставил.
Застучали вновь кости по столу
И остался бравый солдат без оружия,
А на днях полку его на смотру стоять.
Смотрят с сочувствием на него сослуживцы,
Эх, бедолага, вот залетел, так залетел!
Почесал затылок солдат, все ерунда,
Сделает он себе деревянный палаш,
А эфес к нему у кузнеца одолжит.
Усмехнулся Петр в своем уголке,
Посмотрим, как ты деревянным будешь махать!
Вот наступил день смотра полка,
Стоят перед царем гвардейцы во фрунт,
А он, не спеша, перед ними прохаживается,
Вот, наконец, высмотрел шустрого гренадера,
Приказал ему выйти из строя вперед
И приказ: «А ну ка, молодец, руби меня палашом!»
Пытался отговориться от приказа солдат,
Не посмеет на царскую особу он замахнуться!
Но непреклонен и суров государь:
«Руби или тут же прикажу повесить тебя!»
Вдруг словно молния в голове у солдата сверкнула,
Осенил себя гвардеец крестом размашисто:
«Господи, убереги от смерти царя-императора,
Преврати мой клинок в деревянный!»
Глаза закрыл и рубанул Петра по плечу,
Только щепки по сторонам полетели…
Дернул царь Петр плечом ушибленным,
Усмехнулся и, молча, дальше вдоль строя пошел,
А над плацем стояла могильная тишина,
Мало кто знал о проделке гвардейца.
Унтер-офицером стал после этого бравый солдат,
А царь Петр смеялся, рассказывая потом о том:
«Вот такие солдаты, как этот, мне и нужны!»