О советах
Уже ты понял, что пора освободиться
От всех почётных и ненадобных занятий,
И спрашиваешь только как распорядиться
Всем этим без каких-либо проклятий.
Но некие советы за глаза давать нельзя.
Не может врач сказать, что нам грозило
По письмам, что пошлём ему зазря,
Он должен ощутить, как бьётся жила.
Старинная пословица заслуженно гласит:
«Решение гладиатор принимает на арене»;
Здесь он решит, пускать ли в дело щит,
Или на меч он должен быть поменян.
Что делать нам по жизни как обычно,
Что подобает делать большей частью –
Такие предложения можно дать не лично,
А чрез посредника – с его участием;
Все общие советы и нравоучения
Даются лишь отсутствующим ёмко,
А также без каких-либо сомнений
Даются в назидание потомкам.
Другое дело, если надо рассказать,
Когда и как нам должно что-то делать:
На расстоянии нельзя тут убеждать,
По ситуации здесь надобно решать умело.
Единственно на месте невозможно упустить
Какой-либо совсем немаловажный случай.
Поэтому-то и ищи сам Ариадны нить,
Чтоб избавляться от обязанностей жгучих.
Так выслушай сейчас тебе мой приговор:
Ты выбери одно из двух, уйти ль тебе
От всех своих обязанностей на простор
Или совсем уйти из жизни по судьбе.
Притом, я полагаю, тут спешить не надо,
Всё то, что ты себе напутал, рвать нельзя,
А надобно распутать, чтобы был порядок,
Но коль нельзя распутать, то руби – твоя стезя.
Ведь даже самый робкий предпочёл бы
Хотя б один раз вовремя упасть,
Чем быть подвешенным до гроба –
Такая, друг Луцилий, ипостась.
Ну а покуда в жизни – альфа и омега! –
Ты на себя дел больше не бери,
Утешься тем, что есть, и более не бегай,
Ведь все твои дела – пустые пузыри.
Ты думаешь, что ты в плену своих занятий.
Не стоит нагружать себя всё новыми делами,
Не то лишишься этой отговорки. Кстати,
Тогда тут больше не помочь словами.
Неправда ведь, что говорят обычно:
«Иначе я не мог! Так было делу надо».
За счастьем гнаться – это неприлично,
И в этом нет нужды гоняться до упада.
Пускай ты не противишься фортуне,
Но если тебе мчаться за другими надоело,
То труд такой твой не исчезнет втуне –
Остановиться – это неплохое дело.
А если я не сам приду к тебе с советом,
Но приведу того, кто помудрей меня,
К кому я обращаюсь и ищу ответа,
Чтобы какое-то решение принять?
Прочти письмо по нашему вопросу,
Какое Эпикур писал Идоменею,
Которого он просит подготовить посох,
Чтоб поспешить с побегом поскорее,
Покуда не вмешалась высшая стихия
И у него не отняла возможности уйти.
И он же добавляет: есть периоды лихие,
Когда стоят помехи на таком пути.
Решившемуся на побег он запрещает
Надеяться на то, что есть какой-то выход,
Коль не спешить у временного края,
Но и не мешкать, а осмеливаться лихо.
Какое ж мнение у стоиков и их порыв?
Нет повода хулить их за безумство:
Они скорее осторожны, чем храбры.
Не принимай такое мнение за кощунство:
«Позорно отступать перед тяжёлым грузом.
Борись, чтоб выполнить свой долг,
Что взял ты на себя и не считай его обузой –
Лишь в этом будет в жизни толк.
Нельзя назвать решительным того,
Кто убегает от своей неистовой работы,
Чьё мужество не возрастает в естество
От трудностей, когда он до конца измотан».
Так выскажут тебе, когда твой труд
Потребует неимоверного упорства,
Коль не придется заниматься тут
Тем, что противоречит благородству.
Иначе стоик не начнёт изматывать себя
Поганой, изнурительной работой,
Не будет подвизаться, самого себя губя
Делами ради дел, подобно идиоту.
Он не поступит так, как ты предполагаешь:
Запутавшись в делах, навязанных гордыней,
Терпеть их все превратности до края,
И путаясь в их цепкой и незримой паутине.
Едва увидев, как сомнительно всё то,
В чём он погряз давно, отступит честно,
Не бросится в отчаянное бегство, а потом
Неуловимо отойдёт в испытанное место.
Ведь отойти от безнадёжных дел не трудно,
Коль пренебречь их безутешными плодами.
Луцилий, лишь они нас держат безрассудно,
Заманивая нас великолепными дарами.
«Ты предлагаешь отказаться от надежд?
Уйти прочь перед самой жатвой?
Не будет паланкина, пропадет кортеж?
Кругом всё будет голо, неприятно» –
Конечно, расстаются с этим неохотно,
Кляня невзгоды, что приносят им профит.
На честолюбие своё люд ропщет безотчётно,
Как на любовницу свою, что не благодарит.
А если посмотреть на подлинные чувства,
То обнаружится не злоба, а глубокая обида.
Так испытай всех тех, кто сетует искусно
На то, чего желает сам – такая вот придурь.
Они твердят о бегстве от того всё время,
К чему привыкли иль хотят приобрести,
И ты увидишь, они медлят бросить бремя,
Которое, по им словам, так горестно нести.
Да это так, друг мой: немногих держит рабство,
За свое рабство держится простое большинство.
Но если норовишь избавиться от этого дикарства,
То ты совет когорты стоиков усвой.
Они уговорят тебя не действовать беспечно,
И поступать правдиво – для твоего резона.
Но если ты юлишь ради того, чтобы навечно
Обставить свой досуг по жизни изощрённо,
То ты вовеки выход не найдёшь оттуда.
Никто не выплывает ношею гружённый,
Но ты всплыви для жизни ради чуда,
Пусть боги к тебе будут благосклонны, –
Не так, кому они с благим и кротким видом
Шлют горести, имея оправдание одно:
Все эти пытки преподносит Немезида,
Дающиеся по просьбе, как должно.
Я было запечатал уж к тебе это письмо,
Однако мне приходится его вскрывать:
Пусть будет даром для тебя оно само,
Которое сентенцией какой-то будет обладать.
Чего в нём более, риторики иль правоты,
Не знаю. Вместе с тем моя натура –
Присваивать чужое. Спросишь ты,
Так чьё оно? Конечно, это – Эпикура.
«Из жизни каждый человек уходит так,
Как-будто только что вошёл без укоризны».
Возьми любого, ведь боится смерти всяк,
Но одинаково не знает путной жизни.
Ни у кого нет за спиною завершенных дел:
Всё отложили мы на будущие времена.
Мне ж в этом обороте по душе удел,
Что за ребячество дедам вменяется вина.
«Всяк покидает жизнь, каким родился». –
Ложь! В смертный час ты несравнимо хуже,
Чем при рождении, когда ты появился.
Виновны мы, а не природа – в этом ужас.
Она взывает к нам привычно говоря:
«Я родила вас вольными от страхов,
Коварства, похоти и всяких язв подряд;
Такими ж выходите, как вошли до праха!»
Кто умирает безмятежно, как родился,
Тот постигает мудрость перед тризной.
А мы дрожим, едва пред нами появился
Дамоклов меч опасности для жизни:
И сразу исчезает мужество души,
Бледнеет краска на лице от сей угрозы,
Вся трепетная плоть от ужаса дрожит,
Текут никчемные, бессмысленные слезы.
Что может быть позорнее такого состояния,
Чем та тревога на пороге безмятежности?
Причина – нету блага в нашем подсознании,
Страдаем жаждой жизни до безбрежности.
Но ни одна частица не останется быть нашей:
Минула – унеслась навечно прочь и тут
Пекутся все, чтоб жизнь была бы не угасшей,
А вовсе не о том, что правильно живут.
А между тем, жить правильно – доступно всем,
Жить долго – никому, тут нету слов.
Мы в эту безмятежность исчезаем насовсем,
Оставив в этом мире треволнения. Будь здоров.
17.01.2020