Опухший бульвар растекается клеем,
завязшим в ноздрях и в заглавьях газет,
и пестует дымом, как сон, неприкаянным,
дешевых - по акции - злых сигарет.
Ступает обочиной пепельный обморок
по грязи из букв, из признаний на крови
холодной, как свежемороженный окорок.
В глазах, почерневших от крайности боли -
потертая шея в занюханном свитере,
стекают по телу кровавые губы -
и катятся в лужах осенних палитрами
огни - Ниагарами, волнами - в трубы.