В Крещенье шёл не снегопад - крахмал,
и ветер тротуары обметал,
как грязную столешницу - кухарка.
Голодная, взъерошенная галка
довольствовалась тем, что Бог подал.
Она влетать повадилась в окно
и отличалась голубым пятном -
Господней несмываемой отметкой,
как будто бы небесного щербета
попробовать ей было суждено.
Мой друг твердил, что не поэт пока,
но в этот день, как после кабака,
разило от него стихотвореньем.
Он птицу с небывалым опереньем
учил азам родного языка.
Она бумагу помнила на вкус
и Пастернака знала наизусть,
но только не могла понять ни звука.
Её вниманье отвлекали булка
и нитка из цветных стеклянных бус.
Когда решилась галка на разбой,
нить лопнула, и выпал снег цветной,
и бусины проваливались в вечность.
Ходил Господь по улице пустой,
пшеничный хлеб летел ему на плечи.
Как никогда несчастной галке той
хотелось говорить по-человечьи.